двигаться дальше, мы попытались, насколько могли, привести себя в порядок. Затем мы прошагали несколько кварталов по Лексингтон-авеню, свернули на Пятьдесят седьмую улицу и протопали на Шестую авеню. Всю дорогу я озирался в ожидании погони, но второго преследователя и след простыл. Я завел Лидию в ресторанчик, где мы заказали кофе и пончики. Говорить мы поначалу не могли (по дороге мы тоже не перекинулись ни словом), да и аппетита ни у нее, ни у меня не было, поэтому первое время мы просто молча сидели и глазели друг на друга. Затем Лидия признала, что я еще не совсем безнадежно пропащий субъект, а я скромно пожал плечами, давая понять, что возражать не собираюсь. Потом Лидия сказала, что я спас ей жизнь. Поскольку сам я так не считал, я правдиво ответил, что я так не думаю. Если я и вытащил ее из передряги, то лишь потому, что сам в нее и затащил.
- Не знаю я, что мне делать, Харви, - понуро сказала Лидия. - Сам посуди - за что бы я ни бралась, все выходило мне боком.
Я кивнул. Я и сам придерживался того же мнения.
- Мой отец был моей последней опорой в жизни. Кроме него, у меня никого не оставалось. Ты ведь знаешь, Харви, какая участь постигла?
Я снова кивнул.
- Значит, ты понимаешь, насколько я ненавижу Сарбайна?
- Для меня ненависть - такое же неизведанное чувство, как любовь, сказал я. - Так уж я устроен. Можно считать, что это мой врожденный порок.
Вдруг Лидия начала мелко-мелко дрожать. Я предложил ей попить кофе, но она помотала головой.
- Я хочу выпить, Харви.
- Что ж, я не прочь составить тебе компанию. Давай рванем куда-нибудь.
- У меня никак не выходит из головы этот человек в подземке. Что ты собираешься предпринять, Харви? Не следует ли тебе позвонить в полицию и сообщить о случившемся? Или сходить самому?
- Я и сам ломаю голову из-за этого, - сказал я.
- И эта парочка, на глазах у которой мы выбрались из туннеля... Они наверняка нас запомнили и могут обратиться в полицию. Им ведь ничего не стоит нас опознать, да?
- Это как пить дать. Особенно в том случае, если дело попадет в лапы Ротшильда.
- Может быть, тебе стоит позвонить ему?
Я пообещал, что позже непременно позвоню ему, но потом это обещание вылетело у меня из головы. Шаг за шагом, мы все больше и больше сближались с Лидией, и уже очень скоро все остальное перестало нас интересовать.
Все остальное - это кроме нас самих. Мне трудно сказать, влюбились ли мы друг в дружку, да и был ли любой из нас еще способен полюбить. Каждый из нас довольно долгое время провел в своей одиночной келье, и вдруг случилось так, что мы перестали быть одинокими. Поразительно, но сблизило нас трагическое происшествие в туннеле подземки. Мы вдвоем спаслись от неминуемой гибели; мы как будто заново родились и обрели новую жизнь; новизна и свежесть ощущений чувствовались уже во всем.
Мы прошагали всего несколько кварталов по Шестой авеню, двигаясь по направлению к бару отеля 'Скелтон', когда Лидия внезапно спросила меня, сколько времени мы провели в подземке.
- Не знаю. Минут десять-пятнадцать.
- Нет, мне кажется - гораздо больше, - сказала Лидия.
- Думаю, что нет...
Тогда она взяла меня за руку, а точнее - просунула свою худенькую ручонку в мою лапу и стиснула пальцы. Пальчики у нее были изящные, но сильные. Да и вся Лидия была такая: с виду маленькая и хрупкая, но взрывная, как туго натянутая пружина; маленький и очаровательный комочек безрассудной отваги.
- Харви, - вдруг спросила она. - Ты - одинок?
- В каком смысле?
- Как и я. Ведь у меня совсем никого нет. Знаешь, когда мой автомобиль ухнул в пруд, мне показалось... Ты знаешь про этот случай?
- Да.
- А ты - настоящий проныра, да? От тебя ничего не скроешь. Верно, Харви?
- Профессия такая.
- Значит, тебе все про меня известно? Про машину, про колледж и про колье?
- Может быть, почти все.
- Ладно. Так вот, когда машина ухнула в пруд, мне показалось, что я потеряла последнее родное существо, которое у меня еще оставалось. И потом, когда я заметала за собой следы, это чувство просто оглушило меня. Не то, чтобы я так любила свою машину, но мне вдруг страшно захотелось забраться в нее и свернуться калачиком - не знаю, может, это сродни тому, как кого-то тянет назад, в материнскую утробу... Что ты об этом думаешь, Харви?
- Не знаю, - честно признался я. - Такие мысли меня никогда не посещали.
- Никогда? неужели у тебя вместо сердца - камень, Харви? Я ведь спросила, одинок ли ты? Знаешь, что я имела в виду? То, что родители мои погибли, и я осталась одна-одинешенька на всем белом свете. Вот и все.
- Мой отец покончил с собой, - сказал я, помолчав. - Ты этого от меня ждала?
- Как ты можешь такое говорить!
- А что мне еще говорить? У меня ведь вместо сердца камень. Посмотри правде в глаза: Сарбайн не убил твоего отца. Как и моего. Но вот нас с тобой он убить собирается - это факт.
Мы уже подошли к отелю. Лидия выдернула ручонку из моей ладони и воскликнула:
- Ну и свинья же ты!
- Ну вот. Минуту назад ты была в меня влюблена, а теперь выясняется, что я свинья.
- С какой стати тебе втемяшилось, что я была в тебя влюблена?
- Что ж, будем считать, что мне показалось. Ладно, это не главное. Сейчас, прежде чем мы зайдем в бар и, возможно, напьемся, мы должны решить, как быть дальше. Я имею в виду предстоящую ночь. У меня есть квартира, но вполне вероятно, что там нас караулит Сарбайн или один из его цепных псов. А где-то переночевать нужно. Я предлагаю взять здесь пару номеров...
- Нет!
- Слушай, не упрямься.
- Я не хочу!
- Пораскинь мозгами, - терпеливо увещевал я. - Я вовсе не собираюсь тебя соблазнять. Я ведь сказал - два номера. Я даже не буду просить, чтобы они примыкали друг к другу.
Лидия посмотрела на меня исподлобья, но не ответила.
- А куда тебе еще деваться?
Она пожала плечами, потом кивнула.
- Хорошо. Возьми два номера. Только тебе ведь придется заплатить вперед?
- Наверное.
- Сейчас я без гроша, но на моем банковском счету лежит вполне достаточная сумма, чтобы не умереть с голоду. Я хочу, чтобы ты это понял.
- Я понял, - согласился я. - Отныне - все расходы пополам. Идет?
- Заметано.
Я прошагал к стойке портье и заказал два номера, пояснив, что Лидия доводится мне сестрой, и поэтому мы хотели бы жить раздельно. Лидия, услышав мои слова, метнула на меня красноречивый взгляд, давая понять, что если она и мечтала о чем-нибудь меньше, чем стать моей возлюбленной, так это о том, чтобы сделаться моей сестрой. К сожалению, наша внешность настолько не внушал портье доверия, что даже на раздельные номера он не клюнул. Изучив мой помятый вид и перепачканную одежду, а также приняв к сведению отсутствие какого бы то ни было багажа, он выразил сомнение, что в отеле остались свободные номера.
- Послушайте, - сказал я. - Сейчас уже слишком поздно, а я слишком устал, чтобы с вами препираться. Вы отлично знаете, что половина номеров в вашем занюханном отеле пустует. Выбирайте: либо я устрою вам крупный скандал, либо нас мирно проводят нас в наши номера?
