Прасамаккус испустил страдальческий крик и, шатаясь, побрел прочь. Глаза Гвалчмая оставались сухими, лицо окаменело.
– Он вернется. Я знаю… когда для нас настанет тяжелый час.
Все молчали. Потом Северин Альбин положил ладонь на плечо Гвалчмая.
– Я не знаю всех ваших кельтских поверий, – сказал он, – но я тоже верю, что для таких людей, как Утер, есть особое место и что он не умрет.
Гвалчмай обернулся, чтобы ответить, но уже не мог сдержать слез, а потому кивнул и отошел к алтарю, глядя в небо.
Кормак стоял стороне, его сердце налилось свинцовой тяжестью. Он не знал Утера, но в его жилах текла кровь короля, и он гордился этим. Оглянувшись, он увидел, что по лугу бежит молодая девушка и ветер играет ее длинными волосами.
– Андуина! – закричал он. – Андуина!
И она его услышала.
ЭПИЛОГ
Горойен сняла серебряный шлем и положила на трон рядом с серебряными рукавицами и нагрудником.
Мечи она не отстегнула. Потом прошла через залу между безмолвными рядами чудовищ-теней и вышла на равнину перед Башней.
Ей была видна серая лента дороги, которая вилась, исчезая в неизмеримой дали. Там стоял мужчина в плаще с низко опущенным капюшоном. И она пошла к нему, держа руку на серебряном мече.
– Ты слуга Молека? – спросила она.
– Я ничей слуга, Горойен, только, возможно, твой.
Он откинул капюшон, и она ахнула, пряча лицо в ладонях.
– Не смотри на меня, Кулейн! Ты увидишь только тление и прах.
Он нежно отвел ее руки и посмотрел на лицо совершенной красоты.
– Ни тления, ни праха. Ты прекрасна, как в тот день, когда я в первый раз увидел тебя.
Она посмотрела на свои руки и поверила ему.
– Ты можешь любить меня после того, что я сделала с тобой? – спросила она.
Он улыбнулся и поднес ее руку к губам.
– Никто не знает, куда ведет эта дорога, – сказала она. – Ты думаешь, там может быть рай?
– Я думаю, мы уже нашли его.
1
Подразумевается первый христианский мученик в Британии.
