пророчествовать.
– Будь Он истинно с вами, менхир, то оградил бы вас от бед. А так вы бежали от закона своего царя. Ни один истинный пророк не страшится гнева царей. Илия противостоял Ахаву, Моисей – фараонам, Иисус – римлянам.
>– Про Иисуса я не знаю, но я читал в Библии Шэнноу про Моисея, и разве он не бежал в пустыню, прежде чем, вернулся спасти свой народ?
– И не стану препираться с вами, менхир. Нынче вечером люди решат вашу судьбу.
– Моя судьба в руках Бога, Пастырь. Не в ваших.
– Неужто? Но какого Бога? Вы ничего не знаете об Иисусе, Сыне Божьем. Вы не знаете Библии. Так как же вы можете быть Божьим человеком? Ваш обман искусен, но меня вы не провели, ибо Господь наделил меня даром проницательности. Вы не покинете пределов лагеря. Я отдам распоряжение заковать вас в цепи, если вы попытаетесь бежать. Вы поняли?
– Понял даже лучше, чем вы полагаете, – ответил Нои. Когда солнце закатилось, Пастырь созвал мужчин и обратился к ним с речью. Но тут в их круг вошла Бет Мак-Адам.
– Что вам тут нужно, Бет? – спросил Пастырь.
– Я хочу выслушать каждый довод, Пастырь. Как и все женщины тут. Или вы не хотите допустить нас на ваше собрание?
– Написано, что женщины должны молчать на собраниях верующих, и вам не подобает подвергать сомнению святой закон.
– Я не подвергаю сомнению святой закон, чем бы, во имя дьявола, он ни был. Но две трети людей в лагере – женщины, и нам есть что сказать. Никто не живет за меня моей жизнью и не принимает решений за меня. А души тех мужчин, которые покусятся на это, я отправлю в ад. Сейчас вы решаете судьбу моего друга, и, клянусь Богом, я приму в этом участие. Мы все его примем.
Женщины толпой вошли в круг, и вперед выступила Марта. В сгущающихся сумерках ее волосы отливали серебром.
– Вас не было в караване, Пастырь, – сказала она, – когда менхир Нои исцелил там всех. У него был Камень Даниила, а кому не известно, какую цену можно за него взять? Менхир Нои мог бы разбогатеть, этот Камень мог бы подарить ему беспечную жизнь. Но он истратил всю его силу на людей, которых никогда прежде не видел. Не по-христиански будет выдать его убийцам.
– Довольно! – загремел Пастырь. – Призываю мужчин проголосовать. Нет сомнений, что Дьявол, Сатана вновь оплел сердце Женщины, как в тот злополучный день, когда Мужчина был изгнан из земного Рая. Голосуйте, говорю вам!
– Нет, Пастырь, – начал Джозия Брум, вставая и откашливаясь. – Не думаю, что нам следует голосовать. Думаю, это принижает нас. Я человек мирный, и я страшусь за всех нас, но дело обстоит просто. Менхир Нои, по вашим словам, не истинно Божий человек. Однако в Библии сказано: «По делам их будете судить их». Ну, и я его сужу по его делам. Он исцелил наших людей, он не носит оружия, он не говорит худого. Эта женщина, Шаразад, которой вы уговариваете нас поверить, покупала оружие у менхира Скейса, а потом натравила демонов на нашу общину. По ее делам сужу я ее. Голосовать о подобной сделке – позор, который я не хочу брать на себя.
– Ты говорил, как трус, каков ты и есть! – закричал Пастырь. – Так не голосуй, Брум. Уходи. Повернись спиной к исполнению долга. Погляди вокруг. Посмотри на детей и женщин, которые умрут. И ради чего? Чтобы один человек – чужой нам – мог избегнуть кары за свою измену?
– Как вы смеете называть его трусом! – вспылила Бет. – Если вы правы, то вот сейчас он предпочел смерть позору. У меня двое детей, и я жизнь отдам, лишь бы они были здоровы и счастливы. Но отдать чужую жизнь? Да будь я проклята – нет и нет!
– Очень хорошо, – сказал Пастырь, стараясь подавить гнев. – Пусть голосуют все. И пусть Господь умудрит ваши сердца. Пусть все, кто за то, чтобы этот человек, Нои, был возвращен соплеменникам, подойдут сюда и станут позади меня.
Медленно некоторые мужчины начали переходить к нему. Встал и Фэрд.
– Пойдешь к нему, Эзра Фэрд, так ко мне не возвращайся! – выкрикнул женский голос. Фэрд неловко потоптался на месте и снова сел. Всего за Пастырем встали двадцать семь мужчин и три женщины.
– Похоже, с этим покончено, – сказала Бет. – А теперь пора разжигать костры и готовить ужин.
Она повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась и медленно направилась к Джозии Бруму.
– Мы не во всем согласны, менхир, но, как ни мало это стоит, я сожалею о том, что наговорила вам. И слушать вас нынче было честью.
Он ответил ей поклоном и нервной улыбкой:
– Я не человек действия, Бет. Но и я горжусь тем, как повели себя здесь люди. Вероятно, в конечном счете их решение ничему не поможет, но это показывает, на какое величие способен род человеческий.
– Вы не поужинаете со мной и моими детьми?
– Буду очень рад.
27
Шэнноу и Скейс поднялись на гребень последнего холма и увидели внизу озеро темной красоты. Между двумя дальними пиками в небе висела луна, и вода отливала серебром. Лагерь на берегу был освещен кострами, фургоны, точно нанизанные на нить жемчужины, окаймляли изнутри бревенчатую ограду как дополнительное укрепление. С того места, где они стояли, все выглядело спокойно и мирно.
– Красивый край, – сказал Скейс. – Забытый Богом, но красивый.
Шэнноу промолчал. Он оглядывал горизонт, высматривая какие-нибудь признаки присутствия рептилий. Они со Скейсом прошли через пролом в стене и видели множество следов, но ничто не наводило на мысль о близости врагов.
Шэнноу это тревожило. Зная, где находится его противник, он мог обдумать, как взять над ним верх или скрыться от него. Но Кинжалы исчезли, хотя следы словно бы указывали, что они направились в леса к западу от лагеря.
– Ты не слишком разговорчив, Шэнноу, – заметил Скейс.
– Когда мне нечего сказать, Скейс. Там как будто устроили собрание. – Он указал на середину лагеря.
– Так идем туда. Я не хочу, чтобы какие-то решения принимались без меня.
Шэнноу пошел впереди, ведя жеребца на поводу. Их заметил дозорный, узнал Скейса и быстро проводил через проем в ограде. К ним широким шагом поспешил Пастырь, и Шэнноу увидел, что лицо у него багровое, а глаза пылают гневом.
– Какая-нибудь беда, Пастырь? – спросил он.
– Не бывает пророк без чести, разве что в краю своем, – яростно объявил Пастырь. – А где остальные?
– Все убиты, – ответил Скейс. – Но что происходит? Пастырь коротко рассказал им о собрании и, как он выразился, его сатанинском результате.
– Будь тут вы, все могло бы обернуться по-другому, – сказал он Шэнноу, но Иерусалимец не ответил, а повел жеребца к коновязи, расседлал и несколько минут чистил его шерсть. Потом задал ему зерна, позволил напиться из озера, после чего привязал и пошел через лагерь в поисках Бет Мак-Адам. Она сидела у костра возле своего фургона с Джозией Брумом и Нои. Тут же, завернувшись в одеяла, спали ее дети.
– Можно мне посидеть с вами? – спросил Взыскующий Иерусалима.
Бет подвинулась, освобождая ему место рядом с собой, а Брум тут же встал.
– Благодарю вас, Бет, за приятную беседу. Но теперь я вас оставлю.
– Зачем торопиться, Джозия, куда здесь можно пойти?
– Я, пожалуй, попробую уснуть. – Он кивнул Шэнноу и удалился.
– Он меня не терпит, – сказал Шэнноу, принимая из рук Бет кружку баркеровки.
– Что так, то так. Но вы слышали, что произошло?
– Да. Как вы, Нои?
Корабельный мастер пожал плечами:
– Хорошо, Шэнноу. Но ваш Пастырь удручен. Он верит, что я приспешник какого-то дьявола. Мне жаль
