— Это шутка? Кто вас прислал? Джон Келли?
— Я не знаю никакого Джона Келли и не шучу.
— Эти бумаги… право на землю… Боже мой, да вы знаете, что этот участок стоит полтора миллиона долларов?
— Вы трусите, — холодно произнес Стрэйкер. — Он стоит четыре миллиона. Скоро будет стоить больше, когда построят торговый центр.
— Чего вы хотите? — спросил Ларри хрипло.
— Я сказал. Мы с партнером планируем открыть дело в этом городе. Мы планируем жить в Марстен Хаузе.
— Какое дело? «Убийцы Инкорпорэйтед?»
Стрэйкер холодно улыбнулся:
— Боюсь, дело крайне будничное. Мебель. Мебельный антиквариат для коллекционеров. Мой партнер — эксперт в этом деле.
— Дерьмо, — выругался Ларри. — Ваш партнер должен знать, сколько стоит Марстен Хауз. И тем более должен знать, что на мебельном антиквариате в этом городишке ничего не заработаешь.
— Мой партнер совершенно квалифицирован в любом предмете, к которому проявляет интерес, — объявил Стрэйкер. — Он знает, что ваш город стоит на шоссе, в нем бывают туристы и дачники. Как бы то ни было, вас это не касается. Вы находите, что бумаги в порядке?
Ларри постучал по столу голубым конвертом.
— Кажется, да. Но я не позволю с собой мошенничать.
— Разумеется, нет, — голос Стрэйкера сочился вежливым презрением. — У вас, кажется, есть адвокат в Бостоне, если не ошибаюсь. Некто Фрэнсис Волш.
— Откуда вы знаете? — пролаял Кроккет.
— Неважно. Отвезите бумаги ему, он подтвердит их подлинность. Земля будет ваша при трех условиях.
— А! — Ларри немного успокоился. — Условия. Теперь мы подходим к сути. Валяйте.
— Номер первый. Вы продаете мне Марстен Хауз и прачечную за один доллар. Владелец дома сейчас в Бангоре. Прачечная принадлежит Портлендскому банку. Я уверен, обе заинтересованные стороны будут довольны, если вы возместите им стоимость. Минус ваши комиссионные, разумеется.
— Откуда у вас все эти сведения?
— Вам этого знать не следует, мистер Кроккет. Условие номер два. Вы ничего никому не расскажете о нашем сегодняшнем соглашении. Речь идет только о двух партнерах-антикварах.
— Я не балаболка.
— Тем не менее я хочу запечатлеть в вашей голове всю серьезность условия. Может прийти время, мистер Кроккет, когда вам захочется сообщить кому-нибудь о нашей сегодняшней сделке. Если вы это сделаете, я узнаю. Я вас уничтожу. Вы поняли?
— Как в дрянных шпионских фильмах, — сказал Ларри. Небрежно сказал, но где-то внутри ощутил неприятную дрожь страха. Слова «я вас уничтожу» прозвучали так же просто, как «добрый день». Они звучали правдиво. И какого дьявола этот шут знает про Фрэнка Волша? Даже жена Ларри не знает про Фрэнка Волша. — Третье условие?
— Дом нуждается в некотором ремонте. Мой партнер планирует сделать его сам. Но вы будете его агентом. Время от времени понадобятся ваши услуги, о которых также следует молчать. Вы поняли меня?
— Да, понял. Но вы, кажется, нездешний, ведь так?
— Разве это важно? — поднял брови Стрэйкер.
— А вы думали! Здесь вам не Бостон и не Нью-Йорк. Я сколько угодно могу держать рот на замке — это ничему не поможет. Да одна только старая Мэйбл Вертс всю жизнь проводит с биноклем у глаз.
— Нас не волнуют горожане. Моего партнера не волнуют горожане. Они — как сороки на телефонных проводах. Поговорят и перестанут.
Ларри пожал плечами:
— Ваше дело.
— Верно, — согласился Стрэйкер. — Вы будете оплачивать все издержки и хранить все документы. Вам возместят. Согласны?
Ларри слыл лучшим игроком в покер во всем округе Кэмберленд. Внешне он был спокоен, но внутри бушевало пламя. Сделка, которую предлагает этот сумасшедший, если попадается, то раз в жизни. Может, он из тех чокнутых биллионеров, которые…
— Мистер Кроккет, я жду.
— У меня есть два собственных условия.
— А! — Стрэйкер выглядел вежливо-заинтересованным.
— Первое. Бумаги надо проверить.
— Разумеется.
— Второе. Если здесь кроется что-то незаконное, я не хочу знать об этом. Я имею в виду…
При этих словах Стрэйкер откинул голову и издал предельно холодный и бесчувственный смешок.
— Я сказал что-нибудь забавное? — осведомился Ларри без следа улыбки.
— О… а… конечно, нет, мистер Кроккет. Вы должны меня простить. Ваше замечание позабавило меня по не относящимся к вам причинам. Что вы хотели добавить?
— Насчет ремонта. Я не стану поставлять вам ничего, что сделает меня козлом отпущения. Если вы собираетесь производить там ЛСД или взрывчатку для хиппи — обустраивайтесь сами.
— Согласен, — улыбка ушла с лица Стрэйкера. — Мы сговорились?
Ларри сказал, испытывая странную нерешительность:
— Если бумаги в порядке, думаю, да.
Бумаги были в порядке. Компания, владеющая землей, предназначенной под Портлендский торговый центр, оказалась дутой и не доставила хлопот. Стрэйкер пришел еще в пятницу (в первый раз он приходил в понедельник), и Ларри подписал договор. Подписал с сильным привкусом сомнения в горле. Впервые он пренебрег правилом, которому до сих пор неукоснительно следовал: не гадь, где кормишься. И, несмотря на неимоверную прибыль, когда Стрэйкер прятал договор в свою папку, он почувствовал, что целиком отдал себя во власть этого человека и его отсутствующего партнера мистера Барлоу.
Но август прошел, лето соскользнуло в осень, осень в зиму, и он ощутил облегчение. К весне он и вовсе сумел забыть, каким образом получил бумаги, хранящиеся в сейфе Портлендского банка.
И тут начались события.
Этот писатель, Мерс, интересовался Марстен Хаузом и так странно смотрел на Ларри.
Вчера пришло письмо и посылка от Стрэйкера. В сущности, это была записка, а не письмо.
«Будьте добры, распорядитесь повесить прилагаемую табличку в окне магазина.
Табличка оказалась скромнее многих ей подобных:
«Откроется через неделю. Барлоу и Стрэйкер.
Изящная мебель. Отборный антиквариат».
А теперь эта машина у дверей Марстен Хауза. Он все еще смотрел на нее, когда услышал над ухом:
— Заснул, Ларри?
Он подскочил и оглянулся. Рядом стоял Перкинс Джиллеспи, зажигающий «Пэлл-Мэлл».
— Нет, — нервно рассмеялся Ларри. — Только задумался.
Перкинс посмотрел на Марстен Хауз, где сверкали на солнце хром и сталь дверей, потом — на старую прачечную с новой вывеской в окне.
