пальцами я натыкал на клаве:
— «Возможно получить изображение объекта?»
На центральном экране вмиг появилась картинка. Широкая. Наглая. Самодовольная рожа. Стоит в одних подштанниках, упер руки в боки, загорелый живот вперед выпятил и звездно улыбается:
— «Моя любовь сильнее всего, honey… Я страшен в любви. Хочешь попробовать, бейби?»
Вот он, красавец. Это он Стожарову жрицу так называет? Ну-ну. Надеюсь, коллега Стожар не уничтожит его прямо сейчас — за наглость. Пожалуй, надо приставить к моему беззаботному другу кого- нибудь из вил. Для охраны тела. Все-таки — будущий супергерой!
— «Ну че, бейби, я зайду к тебе сегодня вечером? Когда папаши твоего дома не будет?» — страстно прохрипело изображение супергероя на экране и, почесав волосатую грудь, подмигнуло юной Стожаровой жрице.
Я нажал кнопку: горячая фотография полуголого Бисера выползла из принтера.
— Дамы и господа! Можно вас на минутку? Верховный жрец Би-Джей Секунд поспешно приблизился. Вила Ром оставила сервировочный столик и, фыркнув крыльями, легко сиганула через весь зал: приземлилась за спиной и оправила передничек. Вила Ракия отложила опахало и подняла внимательные янтарные глаза. Винтовая лестница застонала от грома поспешных шагов: Акундин и Кульбитц поднимались наверх из бильярдной. Выбив прозрачную дверцу, вила Зубровка вышагнула из вмиг подлетевшего лифта.
— Запомните это лицо, — сказал я, демонстрируя фото. — Вглядитесь в эту кроткую улыбку. Уловите тихий свет, мерцающий во взгляде. Поглядите на философические бугры на лбу — это от высоких дум. Обратите внимание на прыщик — от нервов и гуманизма. Этот человек переживает за всех нас, за всю нашу страну. Он явился, чтобы защитить от Чурилы. Он будет нашим правозащитником и гарантом. Нашим суперменом.
Подчиненные сдержанно зашумели. Я вскочил и подбежал к волшебному зеркалу, как бы случайно заслоняя его телом (на экране гарант-правозащитник как раз углубился в заросли малины, дабы внести посильный вклад в процесс обмена веществ в природе).
— Но… фелики Штефан! Этот тщелофек вовсе не есть похож на фелики фолшепни фитязь! — вдруг завистливо заметил барон. — Он есть похож на некарош разпойник и нагли пездельник!
— Не важно, — строго заметил я. — Зато он перспективный. У него потенциал. И мы поможем ему развиться. Итак: начинаем раскрутку нашего рыцаря. Би-Джей, прикажите напечатать листовки, постеры и плакаты. Барон фон Кульбитц! Проследите за изготовлением бюстов и восковых фигур. Акундин! Разработайте лозунги и поддельную биографию.
Акундин кивнул угловатым шлемом. Фон Кульбитц щелкнул мокрыми пятками. Би-Джей прижал жезл к груди и поклонился. Я поразмыслил еще мгновение и добавил:
— Вила Шнапс! Немедленно отправляйтесь на берег Рдянки и установите слежку за объектом. Код миссии: ЮНЕСКО[47]. Мониторьте из-за кустов, а также с древесных вершин. Отслеживайте каждый шаг. Только умоляю вас! — не показывайтесь объекту на глаза: потом не отскрести. Вы же знаете: он так любит блондинок…[48]
Press F7 At Your Own Risk
Соболевский бранится и дерется по-прежнему; шпионы, драгуны, б-и и пьяницы толкутся у нас с утра до вечера.
Мы сыграли два чаккера и утомились. Мой пони был неважно тренирован, оранжевый шлем сидел неудобно, седло скрипело. К тому же я никак не мог запомнить правила. Фон Кульбитц (игравший в моей команде против вилы Ром и Акундина) сломал титановую клюшку от злости, когда я ударил мимо пустых ворот. Бамбуковый мяч усвистел за границы поля, за пределы острова — где-то в далекой темноте печально плюхнул в теплую муть подземного озера. Мы с бароном проиграли 1:4 (все мячи в команде противника забила безудержная Ром). Ракета от матча отказался, Би-Джей следил за игрой с увлечением и шумно болел за своего Императора.
В перерыве подлетела Ракия, шепнула: ждет посетитель. Я отбросил клюшку на колючий бархат лужайки, коротким взмахом стека подозвал электрокар. Не снимая чудовищно загрязненного обмундирования, поднялся в директорском лифте на верхний этаж. Прошел по длинному коридору, утопавшему в зелени искусственных лиан, — улыбнулся отражению в зеркалах: желтый от глины и чумазый, как шахтер в мордорских копях. Мне понравился этот спорт. Давно мечтал сыграть в поло: я подозревал, что в стильном антураже великосветского хобби таится жуткая, потная и хриплая дикость варварства — так и оказалось. Степенный Акундин, деликатная вила Ром — все будто озверели: словно не за прыгучий мячик сшибались мы на травяном поле, а за мешок с награбленным золотом! Говорят, так боролись за трофейную голову побежденного военачальника визжащие, уродливые воины Чингиса.
Волнующий спорт. Только… почему-то покалывает сердце. Какое-то воспоминание.
Огненный вук Берубой сидел в приемной, развалясь в замшевом кресле. Завидев меня, поднялся, мгновенно уплывая головой под потолок — бледное злое лицо резко, до зелени высветилось в электрической ауре неоновой лампы. Я протянул руку, ощутил мягкое, будто жидкое, рукопожатие, скользнул взглядом по долгоносому профилю семаргла: он отвернулся, пряча глаза.
— Заходите, господин Берубой.
— Благодарю, новый хозяин.
Я оставил его стоять посреди кабинета — зашел за раздвинутые ширмы, стянул с ноющих рук мокрые краги, бросил в позолоченную раковину. Быстро нащупал на стене влажное горячее полотенце, вытер лицо. Да, я понимаю, что меня восхитило: жуткий, жестокий водоворот грязи, брызжущего конского пота, сорванной травы, размазанных по лицу соплей — он вмиг засасывал лошадей вместе со всадниками, срывая лоск с холеных имиджей, обращая белоснежные фуфаечки, свежие шейные платки и перчатки, нежно- сиреневые конские поножи да ленточки — в ворох грязного тряпья! Весело, весело поиграли. И все же — мнется на задворках сознания неуместное, колючее воспоминание. Поло… Почему я снова думаю о Нике?
— Рад вас видеть, Берубой. Вы по какому вопросу?
— Ежедневный доклад, хозяин. Обычно я прихожу после полудня и знакомлю с новостями.
Голос семаргла бесцветный и размеренный, как неспешное таяние февральских сосулек. В начале фразы — льдисто-каменный, в конце — растаявший, звонкий, но тоже прозрачный. Я стащил грязную фуфайку и отяжелевшую футболку, бросил на пол. Вышел в толстом, багрово-черном халате:
— Ну, рассказывайте. Садитесь сюда, ближе к огню. Ракия, ангел! Принеси свежего соку. Вы хотите коктейль? Сигару?
Вздох. Хрустнул жесткими пальцами, откинулся на спинку кресла.
— Благодарю, не нужно. Я… давно уж ничего не пью.
— Докладывайте. Что у нас новенького?
— Есть новость. Прежний хозяин повелел следить за речным поездом богатого алыберского купца Саула. Так вот: поезд из трех широких лодий приближается, его уж видели на Влаге. К полудню лодьи прошли Жиробрег, а к вечеру минуют земли стожаричей в Опорье веком княжестве.
В задумчивости я развинтил золотую паркеровскую ручку (наколдовал ее недавно — золото еще мягкое). Глоток облепихового сока… Что за бред… Почему я должен помнить про всякий купеческий караван? Мало ли их на славянских руслах?
— Это особый купец. — Наглый семаргл позволил себе улыбку во взгляде. — Он везет на Русь волшебный меч базилевса Константина и легендарные алыберские камнеметы. И то и другое может сразить Чурилу…
