деньги назад? А что, если там нет обратного адреса?
– Но… – Лепиков покачал головой. – Деньги в пластике внутри конверта, разве это не вызовет подозрений у получателя?
– Это еще почему? – спросил Хапп.
– Не понимаю, как это можно объяснить случайному получателю, – ответил Лепиков.
– К чему беспокоиться об объяснениях? – вмешалась Фосс. – Просто послать деньги, в местной валюте. Получатель решит, что ему наконец улыбнулось счастье.
Лепиков ошарашенно уставился на нее.
– В пластиковых пакетах даже нет особой необходимости, – сказала Годелинская. – Если у чумы латентный период, то для посредников не будет опасности. Мы ведь не знаем ее инкубационного периода.
– Если вскрытие внешнего конверта нарушит целостность внутренней упаковки, то это должно сработать, – уточнил Бекетт.
Лепиков, все еще глядя на Фосс, прокашлялся.
– Значит, кто угодно может зайти в американский магазин и купить это приспособление для термического запечатывания пластиковых пакетов?
– Единственное, что при этом нужно, – деньги, – объяснила Фосс.
– Оно дорогое?
– То, что у меня на кухне; стоит меньше тридцати долларов. На сезонной распродаже можно купить его еще дешевле.
– Думаю, это именно то, что мы ищем, – заявил Бекетт.
– И это удовлетворяет всем требованиям, – добавил Хапп. – Все, что ему нужно, это валюта выбранной страны.
– Он идет в любую контору по обмену и говорит, что ему нужно пятьсот долларов в британских фунтах, – сказала Фосс.
– Но разве они не требуют, чтобы он показал паспорт или другой документ, удостоверяющий личность? – спросил Лепиков.
Фосс просто пожала плечами.
– Мне это нравится, но я не могу быть пока уверен, – подвел итоги Бекетт.
– Мы должно отправить сообщение, чтобы начали необходимое расследование по этому поводу, – заявил Данзас.
– Я не удовлетворен, – сказал Лепиков. – Итак, он посылает деньги благотворительным организациям. Это я понимаю. Но с прочими…
– Я слыхала, что католические благотворительные учреждения в Ирландии никогда не слыли особенно богатыми, – прервала его Фосс. – Наличность быстро пойдет в оборот.
– Он мог послать деньги в спортивный клуб, – задумчиво произнес Бекетт.
– Театральной труппе. По всей Ирландии есть небольшие театральные труппы и спортивные команды.
– Деньги – так дьявольски просто, – вздохнула Фосс.
– А как он применяет эту схему к Ливии? – спросил Лепиков. – Мы предполагаем, что он не знает арабского языка.
Хапп поднял руку, напоминая студента, который тщетно пытается привлечь внимание преподавателей. Лепиков насмешливо посмотрел на него.
– Визит в ливийское консульство, посольство, – сказал Хапп. – В ООН. Что ему нужно знать? Адреса благотворительных организаций в Триполи и Бенгази, наверное? Всю эту информацию не трудно приобрести. Есть люди, просто жаждущие ею поделиться. Это их работа.
– Некоторые подобные организации торгуют списками своих адресов, – вспомнил Бекетт. – Или меняют – свой список на ваш.
– Когда я был в ЮКЛА, – сказал Хапп, – политический активист мог получить практически любой список, какой хотел. Я знаю одного специалиста по компьютерам, прошедшего школу воровства подобных списков из банков памяти и затем продававшего их.
Данзас повернулся и посмотрел поверх своего длинного носа на Хаппа.
– Ты был связан с политическими активистами?
– Здесь это называлось житейским опытом, – буркнул Хапп.
– Мы описываем мир анархии и безумия, – ворчливо заявил Лепиков.
– В который Советский Союз внес значительный вклад, – добавила Годелинская.
Лепиков обратился к ней по-русски:
– Подобные ремарки не пройдут незамеченными.
Годелинская ответила по-английски:
– Это меня совершенно не волнует. – Она отодвинула свой стул от стола и перегнулась, свесив голову до пола.
