помощью смешанной музыки.
Нервная дрожь пробежала по его телу. Лаокония обратилась за объяснением к Мари:
— Это ты породила дух свободы?
— Боюсь, что так, — сказала Мари. — Ты устал, Гафка?
— Почти, — вздохнул он.
— Доктор Уилкинсон, нам следовало бы вернуться в палатку, — сказала Мари. — Мы должны подготовит данные для теста Шафтера.
— Но тест Шафтера только для выявления человеческой беременности! — запротестовала Лаокония.
Перед ней замигала красная лампочка. Она снова защелкала переключателем.
— Да?
Скрипящие звуки ее наушников нарушили тишину. Мари почувствовала в себе нежелание слушать голос с корабля.
Лаокония держала связь:
— Конечно, я знаю, что вы сейчас прогоняете тест на… Почему я обязана докладывать Мари, что вы провели тест Шафтера…
Она взвизгнула:
— Что? Вы в своем уме? Это невозможно! Но, Элен, мы… они… вы… мы… Конечно, я… Где мы можем… Каждая женщина на корабле…
Между женщинами последовало долгое молчание, после того, как Лаокония мягким жестом сняла наушники с головы. Ее голос безразлично прохрипел:
— Доктор Бакс… Элен подозревает, что… она прогнала себя на тест Шафтера и некоторых женщин из экипажа.
— Она слушала эту музыку? — спросила Мари.
— Вся галактика была вовлечена в этот поток, — вымолвила Лаокония. — Нашлись какие-то подонки, которые скачали с корабля нашу секретную информацию. Ее стали вещать в эфир радиостанции. Все посходили с ума от нашей прекрасной музыки.
— О нет, — прошептала Мари.
Лаокония продолжала:
— На корабле все слушали наши записи. Элен сказала, что заподозрила неладное после повсеместного вещания, но выждала целых тридцать минут, перед тем, как проверить себя на тест Шафтера.
Лаокония бросила искрометный взгляд на неподвижно стоящего Гафку возле Мари.
— Каждая женщина на корабле, способная забеременеть — забеременела.
— Так ли это? — спросила Мари. — Похоже, эти существа развили форму группового воспроизводства. Их Большое Песнопение выделило бластомерическую реакцию.
— Но мы же люди! — запротестовала Лаокония. — Как можно…
— А некоторые из нас еще очень примитивны, — сказала Мари. — Это не удивительно. Эти звуки запустили процессы деления яйцеклеток. Рукучпские существа полностью развили в себе односторонний способ рождения.
Заморгав, Лаокония произнесла:
— Невероятно, но с чего это могло начаться?
— Когда они познакомились с нашей музыкой, — начала Мари, — она ошеломила рукучпских существ, перемешав их музыкально-интимные отношения. Они были загипнотизированы новыми музыкальными формами. Потом они стали экспериментировать с вновь привнесенными ощущениями… и их воспроизводство остановилось. Естественно, остановилось.
— Значит, это ты тогда пошла и научила их новой музыке, — подвела итог Лаокония.
— Точно.
— Мари! — завизжала Лаокония.
— Да?
— Мы были здесь вместе рука об руку… И ты не соизволила сказать, что мы… что я…
— Насчет вас я ничего не знаю, — спокойно сказала Мари, — но что касается меня, то ничего подобного в жизни я еще не ощущала.
Она закусила нижнюю губу и смахнула натекавшую слезу.
— У меня будет ребенок. Девочка. У нее будет только половина из набора хромосом, и она будет впоследствии бесплодной. А я…
— Я тебе скажу, — вступил Гафка. В его голосе была примесь сумасшествия. — Я тебе скажу, все формы жизни выходят из яйца. Не я хочу быть причиной трудностей. Ты говоришь о противоположных вещах.
— Партеногенезиз, — в своем старом духе произнесла Лаокония. — Это значит, конечно, что человеческому способу воспроизводства не нужен… так сказать, хм, нам не надо… я хочу сказать, что в мужчинах отпадет надобность…
— Младенцы будут рождены трутнями, — призналась Мари. — И вы это знаете. Бесполыми трутнями. Это может войти в моду, но окончательно не установится.
— Возможно, — подтвердила Лаокония. — Но я вот думаю обо всех тех радиотрансляциях наших записей. В одном я сомневаюсь, станут ли эти рукучпские существа когда-либо двуполыми?
Она повернулась к Гафке.
— Гафка, вы знаете, если…
— Извините за доставленные проблемы, — пропел он. Его музыкальный голос слабел. — Должен проститься. Пришло время моих родов.
— Вы собираетесь рожать? — удивилась Лаокония.
— Вот именно, — с тяжестью выдохнул Гафка. — Чувствую нарастающую боль.
Его цепкие ноги лихорадочно выкапывали грунт позади флотера.
— Доктор Уилкинсон, вы были правы с вашим расчетом, — сказала Мари. — Она-он-оно…
Ноги Гафки подогнулись, и его яйцеобразное тело медленно село в вырытую ямку. Немедленно ноги втянулись в тело. Раздался треск в его наблюдательном устройстве, а по телу пробежали вертикальные судороги… После некоторого времени показался второй Гафка, в половину роста первого. Женщины пристально наблюдали за ним. Маленький Гафка начал выдавливать из своего тельца ножки, чтобы соответствовать оригиналу.
— О нет, — прошептала Мари.
И ощутила сильную боль в голове.
