Как рассказывает Плутарх, в подвале храма Аполлона в греческом городе Дельфы имелась расщелина в скале, откуда поднимался сладковато пахнущий прохладный воздух. Когда надо было узнать будущее, на треножник над этой расщелиной садилась жрица – пифия. Вдыхание шедшего из недр воздуха постепенно приводило пифию в экстаз, у нее начинались конвульсии, и она выкрикивала бессвязные слова, истолкованием которых занимались жрецы. Группа американских геологов в 2001 году проанализировала осколки известняка, из которого состоит дельфийская скала. В порах известняка найдены метан и этан, которые, видимо, происходят из битуминозных залежей, находящихся глубже. А в воде местных источников обнаружен этилен – газ, при вдыхании вызывающий эйфорию, а у некоторых – судороги и опьянение. Так что, пифия находилась примерно в том же состоянии, что современные подростки, нюхающие клей.
Наиболее ранний достоверно установленный факт использования криптографии для переписки имел место в Спарте около 400 года до нашей эры. Для секретной переписки между военачальниками спартанцы применяли шифровальный прибор «Сцитала». Он представлял собой два цилиндра одинакового диаметра. Каждая из переписывающихся сторон имела у себя один из этих цилиндров. Шифрование осуществлялось следующим образом: на цилиндр наматывали (спирально) узкую полоску (ленту) пергамента, а затем текст, который требовалось зашифровать, выписывали на ленту вдоль (по образующей) цилиндра. Смотав ленту, ее отправляли корреспонденту. Тот, обернув лентой свой цилиндр, читал сообщение. Предполагалось, что секретность переписки обеспечивается сохранением в тайне диаметра цилиндров. Вместо специальных цилиндров применялись жезлы, копья, рукоятки мечей, кинжалов и прочее. Афиняне нашли простой метод расшифровки текстов, записанных с помощью «Сциталы» (авторство этого метода приписывают Аристотелю). Полоску перехваченного пергамента достаточно было обернуть вокруг достаточно длинного конуса у его основания, а затем постепенно сдвигать к вершине конуса. Там, где диаметр конуса совпадал с диаметром «Сциталы», буквы на пергаменте сочетались в слоги и слова.
Сократ (470–399 до нашей эры), один из величайших древнегреческих философов, ставший для последующих поколений воплощением идеала мудреца, был приговорен афинскими властями к смерти и принял яд цикуты. Все началось с того, что Мелит, слывший в Афинах поэтом, предъявил обвинения Сократу, будто бы нарушившему закон, пытаясь исследовать то, что под землей, и то, что в небесах, «выдавая ложь за правду и научая тому же других». Обвинили Сократа и в нарушении благочестия, и в отрицании признаваемых афинянами богов и введении новых, и даже в том, что он приемлет демонические знамения. Об этом было сказано во всеуслышание. Скрытый же мотив обвинений заключался в ином: умные, резкие и ироничные высказывания Сократа подрывали афинскую рабовладельческую демократию. Это доказывает и ход голосования в суде. Когда судьи в первый раз решали вопрос о виновности Сократа, то лишь незначительное число голосов было подано против него. Однако вторая речь Сократа – о мере наказания, полная насмешек над традициями афинян и не выражавшая раскаяния, – привела судей в негодование. Подавляющим большинством голосов Сократа приговорили к смерти.
Большинство древнегреческих мыслителей, в том числе великий Аристотель (384–322 до нашей эры), наиболее приемлемым способом достижения знаний считали процесс логического вывода – дедукцию. Возводя несколько аксиом в ранг абсолютной истины, они полагали, что от этих аксиом можно развить все остальные знания. Греческие философы понимали, конечно, что в некоторых случаях дедукции недостаточно. Например, расстояние от Афин до Коринфа нельзя определить с помощью абстрактных принципов, его следует измерить. Тем не менее они всегда стыдились этой необходимости и считали высшим типом знания лишь тот, что достигнут работой мозга. Эксперимент, считали греки, умаляет красоту чистой дедукции. Кроме того, если результаты эксперимента не согласуются с логическими выводами, то можно ли считать, что именно они выражают истину? Идея проверить совершенную идею с помощью несовершенных инструментов не впечатляла греческих философов, они не считали этот способ получения знаний обоснованным. В связи с этим они были склонны недооценивать знания, которые касались повседневной жизни. Такое пренебрежение практикой привело к тому, что Аристотель, например, полагал, что у женщин меньше зубов, чем у мужчин. Хотя он был дважды женат, ему, по-видимому, ни разу не пришло в голову проверить это утверждение опытным путем.
Древнегреческий ученый, математик и механик Архимед (около 287–212 до нашей эры) был первым из древнегреческих мыслителей, кто систематически применял математику к решению практических задач, ему принадлежат различные технические изобретения. Самую убедительную демонстрацию эффективности созданных им механизмов Архимед вынужден был провести незадолго до своей гибели, в дни, когда на его родные Сиракузы напали римляне. Войска римского консула Марцелла осаждали город с суши и моря, но оказались бессильными перед Архимедом и его машинами. Вот как рассказывает об этом Плутарх: «Итак, римляне напали с двух сторон. Сиракузяне растерялись и притихли от страха, полагая, что им нечем сдержать столь грозную силу. Но тут Архимед пустил в ход свои машины. В неприятеля, наступающего с суши, понеслись всевозможных размеров стрелы и огромные каменные глыбы, летевшие с невероятным шумом и чудовищной скоростью. Они сокрушали все и всех на своем пути и приводили в расстройство боевые ряды. А на вражеские суда вдруг стали опускаться со стен укрепленные на них брусья, и либо топили их силою толчка, либо, схватив железными руками или клювами вроде журавлиных, вытаскивали носом вверх из воды, а потом, кормою вперед, пускали ко дну, либо, наконец, приведенные в круговое движение скрытыми оттяжными канатами, увлекали за собой корабль и, раскрутив его, швыряли на скалы и утесы у подножия стены, а моряки погибали мучительной смертью. Нередко взору открывалось ужасное зрелище: поднятый высоко над морем корабль раскачивался в разные стороны до тех пор, пока все до последнего человека не оказывались сброшенными за борт или разнесенными в клочья, а опустевшее судно разбивалось о стену или снова падало в воду, когда железные челюсти разжимались… Марцелл, не видя иного выхода, и сам поспешно отплыл, и сухопутным войскам приказал отступить. На совете было решено ночью, если удастся, подойти вплотную к стене: сила натяжения канатов, которыми пользуется Архимед, рассуждали римляне, такова, что придает стрелам большую дальность полета, и, стало быть, некоторое пространство вблизи полностью защищено от ударов. Но Архимед, заранее все предусмотрев, приготовил машины, разящие на любое расстояние, и короткие стрелы… И вот, когда римляне подошли к стене, как они полагали, совершенно незаметно, их снова встретил град стрел, на головы им почти отвесно посыпались камни, а сверху отовсюду полетели дротики; и они отступили». Римлянам казалось, что они борются с богами – столько бед обрушивалось на них неведомо откуда. Их можно было понять: большая часть архимедовых машин была скрыта от глаз нападавших за городскими стенами. Едва заметив на стене веревку или кусок дерева, римляне разбегались кто куда в полной уверенности, что Архимед наводит на них какую-то новую машину. Но в конце концов Сиракузы пали: Марцелл сумел найти слабое звено в обороне города и захватил его. Архимед, занятый в это время решением очередной задачи, овладевшей его мыслями, был убит римским солдатом, которого, по преданию, встретил словами «не трогай моих чертежей». Несмотря на свои замечательные достижения в такой практической области, как техника, Архимед, как и другие древнегреческие мыслители, считал упражнения в абстрактной философии более достойным делом, чем приложение знаний к решению задач повседневной жизни. Он отказывался писать о своих изобретениях и распространял только свои достижения в теоретической математике. Вероятно, именно поэтому на могиле Архимеда был поставлен памятник с изображением шара и описанного около него цилиндра. Эпитафия указывала, что объемы этих тел относятся, как 2:3 – открытие Архимеда, которое он особенно ценил.
Греческое слово «схоле», от которого произошло имеющееся почти во всех языках в той или иной форме слово «школа», первоначально означало «проводить свободное время, быть праздным, медлить, мешкать, заниматься чем-то во время досуга». Это один из аргументов в пользу теории, по которой школы
