политики всегда стояли на стороне народа против посягательств господствующего класса. Фарисеи вели простой, воздержанный образ жизни, отказываясь от дорогостоящей пищи и всякой изнеженности. Они выдвинули реформаторский по тем временам лозунг: «Закон для народа, а не народ для закона». Фарисеи представляли свободной воле человека лишь ограниченную роль и в этом отношении занимали промежуточное положение между ессеями, которые все приписывали предопределению, и саддукеями, признававшими абсолютную свободу воли и утверждавшими, что судьба человека находится всецело в его собственных руках. В связи с указанным фарисеи отличались большей терпимостью, чем саддукеи, а также проявляли снисходительность при назначении наказаний и стремились к полному упразднению смертной казни. Фарисеи верили в бессмертие души, в воскресение мертвых и загробное воздаяние за добрые и злые дела, совершенные в земной жизни. Эти стороны учения фарисеев, а также их вера в существование ангелов и духов оказали влияние на устои христианства. Иисус Христос обвинял фарисеев в притязании на святость, гордости и лицемерии. Однако суровые порицания Христа были чаще направлены против фарисеев, чем саддукеев, главным образом потому, что надменные и богатые саддукеи были так далеки от царства Божия, что призывать их к нему просто не имело смысла. Хотя фарисеи в целом также враждебно относились к Иисусу и его учению, некоторые из них, как «уважаемый всем народом» законоучитель Гамалиил, в первые годы христианства проявляли в отношении его терпимость и осторожность, а другие стали его приверженцами, о чем наиболее ярко свидетельствует пример великого «апостола язычников» Павла.
В этой басне, известной, наверное, каждому школьнику христианского мира (во Франции ее автором считают Лафонтена, в Греции и многих других странах – Эзопа), высмеивается попрыгунья Стрекоза, бездумно пропевшая все лето, а с наступлением зимы оказавшаяся на грани холодной и голодной смерти. Симпатии автора басни явно на стороне трудолюбивого Муравья, предусмотрительно позаботившегося летом о жилье и запасах продовольствия на зиму; именно к Муравью обращается Стрекоза с просьбой прокормить и обогреть ее до прихода весны. Однако такая позиция автора басни, бесспорно, противоречит доктрине христианства, основатель которого, по свидетельству евангелиста Матфея (6:25–26, 34), говорил своим ученикам: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. <…> Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы… <… > Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы». Просто удивительно, как славная своей строгостью царская цензура допустила публикацию в православной России столь крамольного произведения!
Главной целью человеческой жизни Иисус Христос провозгласил служение Богу, поиск «Царства Божия и правды Его», а решающим условием достижения этой цели – самоотверженную готовность к отказу от любых выгод и преимуществ, к добровольной нищете во всем, ибо «никто не может служить двум господам» и «не можете служить Богу и маммоне», то есть богатству. При этом слова «нищета» и «богатство» трактуются в самом широком смысле (знаменитая Нагорная проповедь начинается словами «Блаженны нищие духом…»). Именно отсюда – осуждение стремления к обеспеченному будущему, к каким-либо гарантиям благополучия, призыв не заботиться о завтрашнем дне, «ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Матфей 5:3; 6:24, 33–34).
Евангелисты свидетельствуют, что Иисус считал безнравственным любое стремление к частной собственности, к личному обладанию имуществом. Эту же точку зрения разделяли его ближайшие ученики: в иерусалимской христианской общине, возглавляемой апостолами Петром и Иаковом, господствовал принцип безоговорочной общности имущества. Однако самозванному апостолу Павлу идея бедности и общности имущества была уже совершенно чужда, имущественные различия между людьми представлялись ему естественными и неизбежными. В отличие от Петра, Павел не требовал от богачей при обращении в христианство продажи своего имущества и передачи вырученных денег общине, а считал достаточным, если те щедрыми подаяниями поддерживали нуждающихся единоверцев и уповали на Бога. Возглавлявший католическую церковь в 1316–1334 годах папа Иоанн XXII жестоко (с использованием инквизиционных трибуналов) преследовал тех, кто, ссылаясь на Иисуса Христа, проповедовал нищенство. Буллой 1321 году был запрещен спор о том, как относился Христос к вопросу о нищете и частной собственности. Мало того, в 1323 году Иоанн XXII объявил, что всякого рода ссылки на Библию с целью «идеализировать» нищету и бедность являются ересью. Под эту буллу подпал, в частности, генерал францисканского ордена Чезена, вынужденный бежать в Германию.
Целибат – обязательное безбрачие католического духовенства – не является одной из основ христианского учения, Иисус Христос не предъявлял своим последователям никаких требований относительно не только целибата, но даже единобрачия. Однако апостол Павел в Первом послании к Тимофею указывает, что «диакон должен быть муж одной жены, хорошо управляющий детьми и домом своим» (3:12). В первом послании к коринфянам Павел также говорит, что «хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа» (7:1–2). Это требование Павла относительно единобрачия в первые столетия христианства создавало трудности с формированием кадров духовенства, а потому часто не выполнялось. Особую «мягкость» в этом вопросе проявил папа Каликст I (217–222), который, ссылаясь на то, что в ковчеге Ноя рядом находились «и чистые и нечистые твари», разрешал духовенству и конкубинат (фактическое сожительство мужчины и женщины с намерением установить брачные отношения), и даже многоженство. Положение кардинально изменилось с развитием феодализма, когда церковь стала крупным собственником. Так, в IX веке во Франкском государстве от трети до половины всей земли принадлежало церкви, а доход ее значительно превышал половину дохода всей монархии. В этот период и появились первые папские декреты о введении целибата духовенства, их целью было предотвратить дробление церковных земель между наследниками церковных прелатов. Эти попытки привели к тому, что многие прелаты стали отказываться от духовного сана, поэтому декреты пап о целибате в период раннего Средневековья фактически не выполнялись. Строгого соблюдения целибата потребовал папа Григорий VII (1073–1085), запретивший женатым священникам исполнять свои церковные обязанности. Практически целибат укрепился с середины XIII века. Папа Павел VI (1963–1978) пресек попытки пересмотреть вопрос о целибате и подтвердил его незыблемость и «святость». Следует отметить, что протестантские церкви целибат отвергают, а в православной церкви он обязателен только для монашества.
Иерусалим перестал быть центром христианства из-за рано начавшихся в Палестине гонений на христиан, а также из-за стремления самих христиан отмежеваться от иудеев – особенно после разрушения Иерусалима римлянами в 70 году нашей эры. С переносом своего центра в Рим, столицу великой империи, христианство избавлялось от ореола религии узко-замкнутой секты из далекой провинции. Особое значение этого города для христианской церкви обосновывалось также ссылками на деятельность апостолов Петра и Павла в Риме. Кроме того, Рим предоставлял больше возможностей воздействовать в христианском духе на авторитетных политиков и крупнейших деятелей культуры и тем самым способствовать более широкому распространению веры.
Для римской религиозной практики до 249 года нашей эры была характерна открытость верованиям других народов. Римское государство проявляло терпимость к чужеземным религиям, покуда их приверженцы не посягали на официальный, прежде всего императорский, культ (а так поступали только иудеи и христиане). Наряду с христианством в Римской империи были широко распространены восточные
