демоническое выражение. Его рука покоилась на релейном выключателе. В смятении он подумал: «Колин, я хотел бы управлять твоими мыслями, хотел бы приказывать тебе, что делать. Каждый раз, когда я пытаюсь, тебя пронзает головная боль. Жаль, что не знаю, как на самом деле работает эта машина».
В лаборатории Эрика, как результат его ночной деятельности, все еще царил беспорядок. Он помог Колин усесться на край верстака, разложил схемы музыкрона рядом с ней. Она посмотрела на открытые страницы.
— Что это за забавные каракули?
— Электрические схемы, — улыбнулся он. Эрик взял зажим и, глядя на схему, стал вытаскивать провода из резонансного контура. Он остановился, его лицо приобрело оттенок замешательства.
— Этого не может быть, — глядя на схему, произнес он. Эрик нашел блокнот, перо и стал проверять чертежи.
— Что-то не так?
— Какая-то бессмыслица.
— Что ты имеешь в виду?
— Схема не соответствует тому, что должна делать машина.
— Ты уверен?
— Я знаю почерк доктора Аманти. Это не его стиль. — Эрик начал перелистывать буклет. Одна страница выпала. Он осмотрел переплет. Некоторые страницы были вырезаны бритвой, а на их место вставлены другие. Тонкая работа. Если бы страница не выпала, он бы не заметил.
— Ты сказала, что легко добыла схемы. Где была книжка?
— Лежала сверху на музыкроне.
Эрик посмотрел на женщину задумчиво.
— В чем дело? — ее глаза излучали неподдельную искренность.
— Хотел бы я знать, — он указал на буклет. — Это такой же обман, как и Марсианские каналы.
— Откуда ты знаешь?
Эрик жестом указал на схемы.
— Если я соединю все подобным образом, аппарат воспламенится в ту же секунду, как только я включу напряжение. Есть только одно объяснение — Пит все про нас знает.
— Но откуда?
— Это то, что я хотел бы знать… Как он предвидел, что ты попытаешься добыть для меня схемы? Может быть, тот официант…
— Томми? Он такой приятный молодой человек.
— Да. Он продаст родную мать, если цена будет подходящей. Томми мог подслушать нас вчера вечером.
— Не могу в это поверить, — она отрицательно покачала головой.
В паутине музыкрона Пит заскрежетал зубами: «Ненавижу его! Ненавижу его!» Он попытался передать Колин приказ, но увидел, что это не удалось. Яростным движением он сорвал с головы металлическую полусферу, и, хромая, вышел из музыкрона.
— Она тебе не достанется! Если ты хочешь грязной борьбы, ты ее получишь.
— Неужели нет другого объяснения, — спросила Колин.
— А ты можешь придумать?
Она стала сползать с верстака, запнулась, прильнула к Эрику, прижав голову к его груди.
— Голова… больно… — певица обмякла в его руках, вздрогнула и стала приходить в себя, ловя ртом воздух. Она встала.
— Спасибо.
В углу лаборатории стоял шезлонг. Эрик подвел ее к нему и помог сесть.
— Ты немедленно поедешь в больницу для тщательного осмотра. Мне это не нравится.
— Это всего лишь головная боль.
— Весьма странная головная боль.
— Я не поеду в больницу.
— Не спорь. Я позвоню и закажу обследование, как только доберусь до видеофона.
— Эрик, я не поеду! — Она распрямилась в шезлонге.
— Я посетила всех врачей, кого хотела, — в сомнении Колин подняла на него взгляд. — Кроме тебя. Я сдала все анализы. У меня ничего нет… только что-то в голове. Я догадываюсь, что разговариваю со специалистом по этим делам, — улыбнулась она.
Колин откинулась на спинку, закрыв глаза. Эрик подтащил табуретку и, взяв ее за руку, сел рядом. Женщина, похоже, слегка задремала. Ее дыхание стало ровным. Прошло несколько минут.
«Если бы телезонд не был практически разобран, я бы обследовал ее», — подумал Эрик.
Колин вздрогнула и открыла глаза.
— Это музыкрон, — сказал Эрик, взяв ее за руку. — У тебя были когда-либо подобные головные боли до того, как ты начала работать с этой машиной?
— Были, но… не такие сильные, — она вздрогнула. — Я всю ночь видела ужасные сны об этих несчастных, сошедших с ума, постоянно просыпалась. Я даже хотела пойти и выяснить все у Пита.
Колин закрыла лицо руками.
— Как ты можешь быть так уверен, что это музыкрон? Я не верю в это. Не могу поверить.
Эрик поднялся, подошел к верстаку и стал под грудой деталей искать блокнот. Он вернулся и бросил ей книжицу на колени.
— Вот тебе доказательства.
Она взглянула на блокнот, не открыв его.
— Что это?
— Это некоторые цифры, касающиеся вашего маршрута. Я попросил турбюро проверить время ваших отъездов. С тех пор, как Пит выключал музыкрон, до момента, когда город выходил из под контроля, проходило ровно двадцать восемь часов. Такая временная задержка присутствует в каждом случае.
Она столкнула блокнот с коленей.
— Я не верю. Ты все это придумал.
Эрик покачал головой.
— Колин, подумай, что это означает. Вы были во всех городах, которые поразил Синдром… и в каждом случае задержка составляла двадцать восемь часов. Разве это не слишком для совпадения?
— Я знаю, что это неправда. — Она поджала губы. — Я не знаю, как и представить, что ты прав.
Колин посмотрела наверх, ее взгляд стал замкнутым.
— Это не может быть правдой. Иначе это бы означало, что Пит все спланировал заранее. Он не такой человек. Он приятный, внимательный.
— Но, Колин, я думал… — Эрик попытался взять ее руку в свою.
— Не трогай меня. Мне все равно, что ты думал или что я думала. Мне кажется, ты использовал свои способности психолога, чтобы отвратить меня от Пита.
Он покачал головой и снова пытался взять ее руку. Она отодвинулась.
— Нет! Я хочу подумать, но не могу, когда… когда ты трогаешь меня, — Колин пристально посмотрела на Эрика. — Я полагаю, ты просто ревнуешь меня к Питу.
— Это не так…
Краем глаза он увидел движение у двери лаборатории. Там стоял, опершись на свою трость, Пит.
Эрик подумал: «Как он попал сюда? Я ничего не услышал. Как давно он стоит здесь?»
Он встал. Пит сделал шаг.
— Вы забыли закрыть дверь, доктор, — он взглянул на Колин. — Обычная вещь. Я тоже, бывало, забывал.
Он прохромал вглубь комнаты, методично стуча тростью.
— Вы говорили что-то о ревности. Я понимаю это чувство.
