хуннули и вскочила на нее.

— Пошли!

Нэра крутнулась и помчалась, обгоняя ветер, на равнину.

Джорлан наблюдал, как они исчезли вдали, затем усмехнулся:

— Я отдал бы моих лучших кобыл, чтобы испытать такое.

Кобыла несла Габрию вдоль берегов реки Голдрин к началу долины и быстро промчалась между двумя сторожевыми пиками перед выходом на равнину.

По ту сторону Маракора и его двойника предгорья переходили в степи долин Рамсарина. От сени гор и до сумеречного горизонта разворачивались засушливые степи. Равнина представляла собой бесконечные лиги земли, приводящие в трепет человека своей полнейшей безбрежностью и утонченной красотой, особенностями, которые больше нигде не встречались среди земель, на которых обитали кланы. Особенностью высокогорных степей был непрерывный ветер, который обтачивал камни и гнул высокие травы; резкие краски, которые смешивались мириадом оттенков; острый аромат жестких кустарников, растущих в каждом овраге; жестокость зимних буранов и жара летних засух. Степи были пустынными землями, которые не обещали легкого приема, но они подходили кланам и их беспокойным табунам и были любимы ими.

Нэра скакала на восток, следуя вдоль Голдрин. Она чувствовала, что что-то беспокоит Габрию, но держала свои мысли при себе и ждала, чтобы ее всадница сама заговорила об этом.

Когда Маракор уменьшился позади них, и Габрия уже не чувствовала следящих за ней глаз хулининов, она успокоилась и уселась поудобнее на широкой спине Нэры. Хуннули перешла на шаг, и они медленно брели вдоль отмелей широкой реки. Ветерок обвевал их, холодный от утреннего дождя и наполненный тяжелым духом влажной земли. В заводях плескались утки, и несколько антилоп с любопытством наблюдали за ними с безопасного расстояния.

Габрия глубоко вздохнула.

— Он обвинил меня в волшебстве, Нэра, — наконец произнесла она.

«Кто?»

— Знахарь. Он думает, я использовала какой-то вид силы, чтобы победить Кора в драке прошлой ночью. Хуже всего, что я не знаю, прав ли Пирс.

«Почему знахарь думает, что ты использовала магию?»

Габрия в отчаянии тряхнула головой.

— Кор был поражен силой, называемой Сила Трумиана. Пирс сказал, что я единственная, кто мог это сделать. Он считает, что я обладаю внутренней способностью к использованию магии… Но у него нет доказательств. — Она помолчала некоторое время, затем добавила: — Я видела сон прошлой ночью. Он был ужасен.

«О волшебстве?»

— Да. Ох, Нэра, с самого рождения мне твердили, что магия является чем-то отвратительным и развратным. Но я не такая.

Габрия обвила руками шею хуннули. Девушка хотела верить в себя, во внутреннее добро, которое было частью ее и ее любимой семьи. Если она обладает талантом к волшебству, тогда, надеялась она, ее вера относительно магии была ошибочной, так как она никогда не согласится с тем, что она является носительницей зла.

Нэра остановилась. Она повернула голову так, что ее блестящие черные глаза смотрели прямо в несчастное лицо Габрии.

«Как, ты думаешь, хуннули стали такими, какие они есть?»

Габрии перехватило горло.

— Они были созданы богами. Амара приняла облик первой кобылы, а Шургарт в облике бури оплодотворил ее, — она говорила нерешительно, как будто не была уверена.

«Эта часть правдива, но наше создание пошло дальше. В начале мира мы с харачанскими лошадьми были едины».

Габрия глубоко вздохнула. Она чувствовала себя так, будто стояла на краю обрыва. Позади лежала ее жизнь, основные понятия и нравственные устои которой не изменились. Перед ней лежали новые взгляды и странные истины, самой странной из которых была идея того, что магия не является вредоносной силой. Все, что ей нужно было сделать, это прыгнуть с обрыва и задать хуннули оставшиеся невысказанными вопросы. Девушка уже угадывала суть ответа, но те неизвестные области, в которые это знание могло привести, ее путали ее больше, чем все, с чем она до этого сталкивалась. Это могло означать полное разрушение всего ее образа жизни и мыслей. Это могло означать, что в течение двух столетий кланы верили в ложь.

Нэра все еще продолжала с состраданием смотреть на нее, ожидая, когда Габрия заговорит. Габрия медленно провела пальцем вдоль белой в виде молнии отметки на лопатке Нэры, стараясь найти в себе отвагу в любых словах выразить вопрос, который был у нее в сознании.

Она подумала, что зазубренная полоса была также и меткой богов на животных, которых они любили. Харачанские лошади не имели метки в виде молнии, хотя Нэра сказала, что они с хуннули имеют общее происхождение. Итак, почему у хуннули есть отметка расположения богов, а у харачанских лошадей нет?

— Что произошло? — прошептала она так тихо, что даже Нэра едва расслышала ее.

Но хуннули поняла глубинный смысл вопроса.

«В ваших легендах есть повествование о Валориане, в котором он спасает корону Амары от демонов Сорса. В ее освобождении ему помогал черный жеребец. Конь был тяжело ранен ударом молнии, и Валориан, вернув корону богине, ухаживал за ним, пока конь не выздоровел. В благодарность за помощь богиня повелела, чтобы жеребец навсегда остался верховым конем Валориана, а его потомство всегда носило белый шрам в его честь. После этого Валориан научил коня общаться с собой и защищать себя. Он сделал жеребца неуязвимым к магии и злу. Своим волшебством герой дал хуннули новую жизнь».

Бездна была преодолена. Габрия почувствовала, что ее бросает в жар, а руки начинают дрожать.

— Валориан был волшебником?

«Ваши жрецы о многом не удосуживаются вам сказать».

— Нэра, я думаю, что хочу вернуться в лагерь.

Хуннули согласно заржала. Она легко затрусила назад в поселение, давая Габрии время на осмысление информации, которая потрясла ее веру. Понадобятся дни, чтобы девушка полностью осознала, что магия является частью ее. — Нэра знала правду с того первого дня, когда она встретила Габрию, — и еще больше дней, прежде чем она осознает реальность этой своей силы. Но это произойдет. Габрия должна будет разорвать оковы своего предубеждения и признать свой талант владения магией, если она надеется бороться с лордом Медбом и уцелеть.

В начале лагеря Габрия соскочила с лошади и постояла минуту, удерживая готовые брызнуть стелы. Она погладила пальцами черные волосы на холке у Нэры.

— Я всю свою жизнь презирала волшебство. — Она остановилась и тяжело сглотнула. — Ты сказала мне, что являешься волшебным созданием, но я не могу тебя ненавидеть. Ты мой друг.

Габрия стиснула зубы и решительным шагом направилась в сторону холла. Нэра с минуту наблюдала за ней, затем заржала и повернула в сторону тихих пастбищ на окраинах Хулинин Трелд.

Глава 7

В этом году ранней весной шли обильные дожди. Вода переполнила ручьи и реки, залила низины. Целыми днями дождь лил порывистыми потоками, пока шатры не начали гнить, скот болеть, а людям отказывать нервы. Голдрин подмыла свои берега и угрожала табуну племенных кобыл в долине, так что лошадей пришлось перевести в убежища в пределах лагеря. Рабочие поля превратились в болота, а пересекающие лагерь тропинки предательски засасывали в грязь.

Вы читаете Темная лошадь
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату