Медб продолжил свою речь, медленно, смакуя каждое слово:
— Я не единственный, кому угрожает алчность лорда Сэврика. Даже Турик может попасться на его обман. Он уже строит планы, как опрокинуть племена и присвоить южные предгорья Дархорна, земли, которые граничат с моими!
Внезапно Габрия засмеялась. Этот человек, восседающий на своей подстилке, раздувшийся от своего непомерного высокомерия, смеет чернить другого человека обвинениями в обмане и алчности? А эти воины, обманутые чарами Медба, сидят, как загипнотизированные лягушки, ловящие каждое слово. Это было больше, чем могла вынести многострадальная выдержка Габрии. Воздействие чар Медба на ее сознание улетучилось, она оглянулась вокруг и снова засмеялась.
Ее издевательский смех, в котором не было веселья, резкий от разочарования, как ножом вспорол оцепенение людей. Они удивленно зашевелились, виновато глядя друг на друга. Когда чары нарушились, Сэврик дернулся всем телом и чуть не упал. Сет подскочил и поддержал его.
Медб недовольно нахмурился и метнул в сторону Габрии оценивающий взгляд. Он поманил двух своих стражников, отдал шепотом приказ и снова повернулся к вождям, чтобы продолжить внедрять в их сознание свои мысли. На этот раз он отказался от чар и стал разжигать страсти, которые, он надеялся, повергнут Совет к его ногам. Два его стражника выскользнули из шатра.
— Корин, — обратился Медб к Габрии. — существуют важные причины для того, чтобы несовершеннолетние юноши не допускались на Совет, твоя выходка служит одной из этих причин. Пожалуйста, продолжай.
— Итак, ты признал мою кровь, — ответила она, держа свой плащ в поднятой руке, — а я скоро узнаю твою.
Так как волшебник был недосягаем для настойчивое желание отомстить полыхало в ее мозгу, не находя выхода. Оно вытеснило все ее обычные чувства, заменив их слепой безрассудностью.
Малех виновато посмотрел на Сэврика, пропустив незаметное движение руки Медба. Но Сет увидел его и узнал в нем создание колдовских чар. Он быстро наклонился к Габрии.
— Возьми это, — прошептал он и сунул ей в руки маленький шар. — Держи его при себе.
Габрия раскрыла ладони и обнаружила белый каменный шар, покрытый затейливой резьбой. Он был полый внутри, и в нем были видны, вложенные друг в друга, еще три шара. Прошло некоторое время, пока она узнала предмет, и тогда она чуть не бросила его. Нарушивший клятву дал ей колдовскую камеру. Но когда она подняла глаза, она также заметила странное движение руки Медба.
В воздухе внутри шара раздалось короткое жужжание, один из воинов прихлопнул воображаемую муху, а Габрия ощутила слабое давление в голове. Затем оно пропало, и Габрия вздохнула с облегчением. Она не могла придумать ничего лучше, чем обмануть гнев волшебника. Своим безрассудством она почти заплатила за это. Габрия спрятала колдовскую камеру под своей туникой и метнула в Медба взгляд, полный ненависти.
Медб поймал ее взгляд и досадливо наморщил губы. Он видел, как Сет передал что-то юноше, и теперь он знал, что это было. Его не удивило, что у Нарушивших клятву все еще были какие-то вещи, оставшиеся от древних волшебников, но он был раздражен, что жрец передал один из них постороннему и что камера так хорошо служит юноше. В этом было что-то очень странное. Странным был уже тот факт, что юноша остался жив. Изменники клялись, что они убили Датлара и всех его сыновей. Очевидно, они были невнимательны.
Малех прервал его размышления:
— Сэврик, пусть юноша помолчит, или он должен будет покинуть Совет.
Мужчины все еще обдумывали слова Медба, и Кошин гневно задал вопрос:
— У тебя есть подтверждение твоих нелепых обвинений в адрес Сэврика?
Сэврик скрестил руки:
— Твоя заносчивость изумляет меня, Медб.
— Только когда есть подходящий предлог, — ответил Медб. — Может быть, это убедит тебя.
Внезапно у шатра возникла суматоха, и два стражника Медба вошли, волоча молодого воина, одетого в изорванную, грязную мантию, которая когда-то принадлежала турику. Когда воины бесцеремонно швырнули его к ногам Малеха, Этлон издал восклицание и подскочил к отцу. Остальные старались разглядеть, кто был этот человек. Только Медб наблюдал за Сэвриком, чтобы проследить за его реакцией. Молодой мужчина слабо шевелился на ковре, он дергался всем телом, как будто стараясь избежать воображаемых ударов, руки были судорожно сцеплены. Он катался, издавая стоны, и смотрел диким взглядом в крышу шатра.
— Пазрик, — печально прошептал Сэврик.
Изможденное лицо воина было покрыто синяками и коркой запекшейся крови, казалось, что его усохшая кожа обтягивает кости. Этлон опустился на колени около него и старался усадить его. Пазрик в ужасе вздрагивал от прикосновений вер-тэйна и старался уползти, но его избитое тело не слушалось его, и он кружился, невнятно бормоча, вокруг очажной ямы.
Этлон встал.
— Что ты с ним сделал?
— Я? — Медб выглядел оскорбленным. — Мои люди нашли его уже таким. Он полз в пустыне и был уже на краю гибели. Турики оставили его умирать.
— И это твое доказательство? — сказал лорд Феррон. Лицо вождя Эмнока было серым, как его плащ, — Эту развалину ты спас из заброшенных земель? А разве у тебя в Вилфлайинге нет знахаря?
Медб пожал плечами на последний вопрос.
— Вы не узнали его? Это неоценимый Пазрик, второй вер-тэйн Хулинина. Взгляните на его шею. Вот что они сделали в ответ на предательскую низость, которая не заслуживает честного удара меча.
На мгновение Пазрик поднял голову, и все увидели, что его шею опоясывала как ошейник кровавая полоса. Темно-красная плоть выступала повсюду по краям этой метки, а горло покрывали сочащиеся раны, похожие на следы когтей.
— Кожаный ремень, намоченный в воде, — разговорчиво пояснил Медб. — По мере того как солнце высушивает его, он медленно душит свою жертву.
— Это ничего не доказывает, — произнес лорд Кошин.
Медб хлопнул в ладоши:
— Собака! Каково было твое задание к Турику?
Пазрик съежился от страха. Его глаза обезумели и округлились от ужаса. Он силился издать звуки своим израненным горлом:
— Предложить им договор.
— Какой договор? — требовательно спросил Медб.
Остальные воины нервно шевелились, не в силах помочь, и наблюдали за Медбом, Сэвриком и Пазриком. Четверо Нарушивших клятву понимающе переглянулись.
— Продать землю, — прохрипел Пазрик. Он прикрывал голову руками. От усилий, которые он прилагал, чтобы ответить, у него выступили слезы.
— Какую землю? — безжалостно настаивал Медб.
— Их священную землю… южные предгорья… на земли реки Алтай.
— Это невозможно, — закричал лорд Квамар. Его клан хорошо знал Турик, так как зимний лагерь Ферганан находился на юге, у реки Алтай. — Они никогда не заключат подобный договор.
— Бассейн Алтай принадлежит Вилфлайингу, — напомнил им Медб, хотя знал, что они прекрасно это помнят. — И все же Сэврик чувствует, что эта земля свободна или будет такой для его безраздельного владения.
Сэврик не обращал внимания на оскорбительные обвинения Медба и растущую вокруг растерянность. Вместо этого он разглядывал лежащее безжизненной грудой тело Пазрика. Вер-тэйн скорее бы умер, чем умышленно солгал о своей чести, своем лорде или своей миссии. Он действительно был послан на переговоры с племенами Турика, но только для того, чтобы найти взаимно приемлемое место встречи для обмена скотом, и Сэврик сомневался, что это люди из племен нанесли какие-либо из ужасных ран Пазрика. Они имели с ним дела раньше и уважали его честность. Но Медб, также хорошо осведомленный о честности Пазрика, должно быть, захватил его на обратном пути и превратил его сознание в пресмыкающуюся от