разрастается, пока не станет стеной на его пути. В этом ее цель.
Пол пристально глядел на нее. Она, сказала «цель» и он почувствовал, как это слово словно ударило по нему. Он ощутил вдруг приступ ужасной злобы: глупая старуха, набитая пошлостью.
— Вы думаете, что я смогу стать этим Квизац Хадерахом, — сказал он. — Вы сказали об этом, но не сказали ничего, как я могу помочь своему отцу. Я слышал весь ваш разговор с моей матерью. Вы говорили так, как будто мой отец уже мертв. Но это не так.
— Если бы мы могли что-либо сделать для твоего отца, то мы бы уже давно это сделали, — проворчала старуха. — Может, мы еще успеем спасти тебя, это все еще очень сомнительно, но возможно. Но для твоего отца мы уже не можем ничего сделать Когда ты поймешь это и примешь за непреложную истину, ты усвоишь урок настоящего Бена Гессери.
Пол видел, как потрясли эти слова его мать. Он во все гла за смотрел на старуху. Как она могла сказать такое об его отце? Что заставляет ее так думать? В нем все кипело от негодования.
Преподобная Мать посмотрела на Джессику.
— Ты обучила его согласно Пути — я вижу все признаки этого. На твоем месте я сделала бы то же самое, и пусть дьявол приберет все правила.
Джессика кивнула.
— Теперь я предупреждаю тебя, — сказала старуха, — пренебрегая обычными правилами обучения. Внутренний голос подскажет ему свой путь его безопасности. Сделано хорошее начало, но мы не знаем, сколько всего ему понадобится… и что приведет в отчаяние.
Старуха подошла вплотную к Полу и посмотрела на него сверху вниз.
— Прощай, молодой человек. Надеюсь тебе повезет. А если нет — что ж, мы еще можем добиться успеха своими силами.
Она снова посмотрела на Джессику. Между ними мелькнула искра понимания. Потом она, не оглядываясь, вышла из комнаты, шелестя юбкой. И комната, и все, кто в ней находился, уже улетучились из ее мыслей. Но Джессика успела заметить на ее морщинистых щеках слезы. Эти слезы высказали большее отсутствие решимости, чем любые слова и поступки в этот напряженный день.
* * *
«Вы уже читали, что Муад Диб не имел друзей своего возраста на Келадане. Опасность была слишком велика. Но у него были прекрасные друзья-учителя. Одним из них был Гурни Хэллек, трубадур-воин. Вы будете петь некоторые из песен Гурни после окончания чтения. Другим был Зуфир Хават, старый мен-тат — мастер убийств, — который внушал страх даже падишаху — императору. А также Дункан Айдахо, мастер фехтования Гайнеза, доктор Веллингтон Уйе, озаренный светом зрения, но ставший предателем, леди Джессика, которая направила своего сына по Пути Бене Гессери, и конечно, герцог Лето, чьи от цовские чувства были до того открыты».
Зуфир Хават проскользнул в классную Кастель Келадана и молча запер за собой дверь. Он постоял несколько мгновений, чувствуя себя усталым и старым. Его нога ныла в том месте, где когда-то была рана, полученная на службе еще старого Герцога.
«Уже третьему поколению служу», — подумал он.
Он оглядел комнату, залитую лунным светом, и заметил мальчика, сидевшего у двери над разложенными перед ним бумагами и картами.
Сколько раз я должен говорить ему не сидеть спиной к двери. Хават прочистил горло.
Пол остался сидеть в прежней позе. Хават снова кашлянул. На луну набежало облако и свет в комнате потускнел. Пол вы прямился и, не оглядываясь, сказал.
— Я знаю, я сижу спиной к двери.
Хават выдавил на лице улыбку и прошел через комнату. Пол поднял голову и посмотрел на старика, остановившегося около стола. Глаза Хавата были полны тревоги, они, казалось, так и излучали с темного, изрезанного морщинами лица.
— Я слышал как вы шли по дому и как открыли дверь.
— Но ведь к вам может зайти любой?
— Я могу еще отличить вас от любого.
Может быть, подумал Хават. Это его служанка-мать, конечно, многому его научила. Хотел бы я знать, что подумали бы об этом в ее драгоценной школе? Может быть, поэтому сюда и прислали старуху-Проктора — наставить нашу дорогую леди Джессику на путь истинный.
Хават поставил стул напротив Пола и сел лицом к двери. Откинувшись на спинку, он изучал комнату. Внезапно она показалась ему незнакомой, видимо потому, что вещи были уже на Арраки, остались только стул и зеркало, возле которого висела вся изрезанная мишень, похожая на лицо старого солдата, побывавшего во многих сражениях. И я, видимо, такой, подумал Хават.
— Зуфир, о чем ты думаешь? — спросил Пол.
Хават посмотрел на мальчика.
— Это тебя печалит?
— Печалит? Чепуха! Печально расставаться с друзьями. — Он посмотрел на карты. — И Арраки всего лишь одна из планет. Мой отец послал тебя навестить меня?
Хават нахмурился: мальчик слишком хорошо меня понимает, подумал он. Он кивнул головой.
— Ты думаешь, что было бы лучше, если бы он пришел сам? Но ты же знаешь, как он занят. Он придет попозже.
— Я изучал бури на Арраки.
— Бури? Понятно.
— Похоже на то, что они там страшные. Это слишком сильно сказано. Но эти бури распространяются на территорию в шесть-семь тысяч километров и разрушают все на своем пути. Скорость достигает семисот километров в час. Почему там не возьмут погоду под контроль?
— У Арраки свои проблемы, стоящие слишком дорого. А Союз требует слишком много за этот контроль. Дом твоего отца не слишком богат, и ты это знаешь.
— Ты когда-нибудь видел Свободного человека?
Умен мальчишка, подумал Хават.
— Видел и не видел, — сказал он. — Об этом народе мной не скажешь. Они носят широкие накидки. И в любом закрытом месте можно почувствовать как от них воняет.
Пол глотнул, внезапно осознав важность этого сообщения Костюмы специально предназначались, чтобы удерживать воду Видимо, там приходилось перегонять собственные выделения, чтобы не мучиться от жажды.
— Вода там драгоценность, — сказал он.
Хават кивнул, думая о том, что ехать на эту планету надо подготовившись.
После этого Пол посмотрел на небо и увидел, что начинается дождь.
— Вода, — сказал он.
— Ты еще много узнаешь о ней, — сказал Хават. — Как сын Герцога ты не будешь испытывать в ней нужду, но вокруг…
Пол вспомнил слова Преподобной Матери: «Ты узнаешь о погребенных надеждах, о безумии пустыни. Тебе придется но сить очки от солнца и не будет у тебя ничего для передвижения кроме собственных ног. Живя на Арраки — луна твой друг, а солнце враг».
И только сейчас, здесь, неделю спустя после встречи с Преподобной Матерью, Пол почувствовал страх. Он посмотрел на озадаченное и хмурое лицо Хавата. Он спросил его:
— Ты встречался с Преподобной Матерью?
В глазах Хавата появился интерес.
