– Да, «раммштайны» отдыхают, – с иронией согласился Сергей. – Тут даже самые великие отдыхают. Пушкин кудри рвет от зависти, Шевченко усы грызет, а те и вовсе стреляются, которые «ты целуй меня везде – я ведь взрослая уже»…
– Правильно мыслишь, сын! Да-а…
Отец обратил затуманившийся взор на книжную полку. Положил свои опусы на стул, подошел и выковырнул из тесного ряда невзрачный томик.
– А теперь, для контраста, послушай настоящее. Николай Заболоцкий, «Противостояние Марса». Пятьдесят шестой год…
Подобно огненному зверю,
Глядишь на землю ты мою,
Но я ни в чем тебе не верю
И славословий не пою.
Звезда зловещая! Во мраке
Печальных лет моей страны
Ты в небесах чертила знаки
Страданья, крови и войны.
Когда над крышами селений
Ты открывала сонный глаз,
Какая боль предположений
Всегда охватывала нас!
И был он в руку – сон зловещий:
Война с ружьем наперевес
В селеньях жгла дома и вещи
И угоняла семьи в лес.
Был бой и гром, и дождь и слякоть,
Печаль скитаний и разлук,
И уставало сердце плакать
От нестерпимых этих мук.
И над безжизненной пустыней
Подняв ресницы в поздний час,
Кровавый Марс из бездны синей
Смотрел внимательно на нас.
И тень сознательности злобной
Кривила смутные черты,
Как будто дух звероподобный
Смотрел на землю с высоты.
Тот дух, что выстроил каналы
Для неизвестных нам судов
И стекловидные вокзалы
Средь марсианских городов.
Дух, полный разума и воли,
Лишенный сердца и души,
Кто о чужой не страждет боли,
Кому все средства хороши.
Но знаю я, что есть на свете
Планета малая одна,
Где из столетия в столетье
Живут иные племена.
И там есть муки и печали,
И там есть пища для страстей,
Но люди там не утеряли
Души единственной своей.
Там золотые волны света
Плывут сквозь сумрак бытия,
И эта милая планета -
Земля воскресшая моя.
– Вот так, сын, – помолчав, сказал отец. – Это тебе не антенны вместо грудей.
Смел свои листочки со стула и вновь зарылся в бумаги.
…Все множившиеся и множившиеся сетевые материалы добили-таки Сергея. Перед глазами чуть ли не постоянно стояла Лихая горка. В то давнее уже посещение Катьково он с Максом и двумя девчонками, тоже приехавшими сюда отдыхать на каникулы, еще раз побывали там. И больше не ходили, потому что, как и говорил дед Тарасов, было на ней как-то нехорошо – сердце то замирало, то стучало отбойным молотком, и еще возникла головная боль. Не сразу, правда, а где-то минут через сорок после того, как они там расположились. Посиделки у костра явно не удались, и Лихая горка была вычеркнута из перечня местных объектов, пригодных для прогулок…
Начитавшись всего этого в Интернете, Сергей в середине июня попросился в отпуск, а получив отказ, рассчитался с работы и поехал в Москву – разгонять тоску. А точнее – для переговоров со школьным другом Володей Лосевым. До этого он копил деньги, и в переписке по электронной почте просил Володю разузнать, где в Москве можно раздобыть во временное пользование переносной индикатор геофизических аномалий ИГА-4, предназначенный для обнаружения под землей трубопроводов, разных объектов и пустот.
Володина мама давно уже получила вид на жительство в России и работала в Москве. Володя, под присмотром старшей сестры, закончил на Украине школу и с первого захода поступил на мехмат МГУ. Украинское гражданство он сохранял, но жил теперь в Москве и после университета был зачислен сотрудником какой-то хитрой организации. «В сущности, разрабатываем таблицу умножения или, если хочешь, линейных матриц применительно к условиям Нечерноземья», – так непонятно выразился Володя, и углубляться в тему не стал. Сергей и не допытывался, потому что был далек от математики и не тщился, уподобляясь пушкинскому Сальери, поверить алгеброй гармонию. Володя был нужен ему не как математик, а как надежный друг, который может помочь, в прямом смысле слова, докопаться до истины. До той истины, что находилась внутри лесного холма неподалеку от деревни Катьково.
Он выложил Володе весь ворох – о Марсе, пирамидах, исчезновениях, Лихой горке, о спорах форумчан, о предположениях, о людях, которые не прочь шагнуть в иномирье, если им покажут дорогу туда. Стать проводниками на неизвестную властям, милиции и военным станцию – вот способ заиметь много-много денег и делать в этой жизни все, что душе угодно, а не торчать охранником в супермаркете. И не выдумывать таблицу умножения для Нечерноземья.
Володя был человеком здравомыслящим и осторожным, но Сергей все-таки убедил его совершить поездку в тверские леса – с отпуском у Володи, в отличие от Сергея, проблем не возникло. О переносном индикаторе Володя, как обязательный человек, узнал, хотя, по его словам, потратил на это немало времени. Они съездили в организацию «Геопоиск-Центр», и там, расставшись со значительной долей накопленных денег, Сергей получил в обмен четырехкилограммовый аппарат, внешне схожий с кувалдой на длинной ручке. Обязавшись вернуть через неделю. Точнее, вернуть обязался Володя, потому что записали именно его паспортные данные, как проживающего в Москве. Да еще и проверили по каким-то своим каналам – стоил-то прибор недешево.
Поклажей решили себя не обременять; вернее, решил Сергей, – но необходимым минимумом обзавелись, уже в Торжке: две лопаты, моток веревки, фонарик, спички и попить-поесть.
Володя доказывал, что нельзя отправляться в поход вот так, совсем уж налегке, словно собирались пивком побаловаться на природе и засветло утопать обратно. Однако Сергей от своей линии не отступил.
«Горка небольшая, – сказал он. – Где вход в пирамиду, определим быстро. И в две лопаты мигом докопаемся. Вот увидишь».
