одной из стен темнел арочный проем. Интерьер Марсианского Сфинкса пока представлялся очень скудным – пустой зал… пустой коридор… пустые помещения…
Но ведь было же, было же здесь что-то! В стенах? Под полом? В потолочных перекрытиях? Даже если содержимое залов и комнат вынесли отсюда в незапамятные времена, Сфинкс определенно не остался порожним. Что-то происходило в его каменной толще, какие-то непонятные процессы… Возможно, вызванные вторжением чужаков…
«Фло… Свен…» – подумал Алекс, и с неожиданной беспощадной отчетливостью представил себе, как они лежат в пустых камерах, погребенные в каменных недрах. Ареолог с ужасом вообразил, какая многометровая преграда отделяет и их, и его от внешнего мира, от неба и солнца – и чуть не застонал от безысходности.
«Стоп! – тут же сказал он себе. – Я жив, я дышу, руки-ноги целы… Это уже совсем неплохо… Во всяком случае, могло быть гораздо хуже…»
А в глубине сознания змеей вертелась, извивалась мысль о заживо погребенных…
«Бойся тесного пространства», – сказала ему когда-то полупьяная скво. Осенним дождливым вечером, в какой-то придорожной забегаловке.
«Бойся тесного пространства…»
Тушь текла по ее дряблому, мокрому от дождя лицу с затуманенными спиртным тусклыми глазами. А он только посмеялся в ответ, потому что был молод и уверен в себе, они все были молоды, вся их бесшабашная компания, возвращавшаяся с пикника… Холодный ливень застал их на берегу озера, и они, побросав вещи в машины, убрались оттуда и остановились у этой забегаловки, совсем неподалеку от города. Почему бы не принять еще стаканчик, если ты молод и здоров, и уверен в себе, и только что прямо на пожухлой осенней траве два раза подряд дал разгуляться своему молодцу под юбкой Джулии Хоук… нет, ее, кажется, звали Бетти, – и мало ли что там болтает какая-то нетрезвая старуха, рассчитывая на дармовую выпивку.
«Бойся тесного пространства… Можешь сгореть, Алекс…»
Да, она назвала его по имени – ну и что? Подслушала, они же болтали без умолку и смеялись в той забегаловке.
«Бойся…»
Батлеру захотелось немедленно вскочить на ноги и броситься прочь из этого каменного склепа, прочь, к воздуху, к свету! Сокрушить стены – и вырваться из тесноты и темноты на простор.
Желание было резким, страстным, почти непреодолимым. По-прежнему держа в руке «магнум», теперь уже стволом вперед, он встал и направился к проему в стене, изо всех сил удерживаясь от того, чтобы не побежать.
Сразу за проемом луч висевшего на его груди фонаря вырвал из темноты что-то ярко-оранжевое.
Огонь!
«Можешь сгореть…»
Нет, не огонь – комбинезон… Свен!
Алекс Батлер присел на корточки рядом с лежавшим навзничь телом. Глаза пилота были закрыты. Одна рука была вытянута вдоль туловища, а другая закинута за голову, словно Свен Торнссон просто прилег здесь отдохнуть. Ареолог, убрав наконец пистолет в кобуру, расстегнул ворот комбинезона пилота и, жестом полицейского приложив палец к горлу Торнссона, проверил пульс. И облегченно вздохнул: пилот был жив. Более того, веки его дрогнули, приподнимаясь, – и Свен, заслоняясь рукой от бьющего в лицо луча, пробормотал, проглатывая окончания слов:
– Выклю… све…
И после короткой паузы:
– Еще рано встава… Софи…
– Не рано, лежебока, – ласково сказал Алекс Батлер, внезапно успокоившись, словно возвращение пилота из краев то ли сна, то ли забытья разом снимало все проблемы. Только что все в нем клокотало и неистовствовало, и рвалось к небу и солнцу, а теперь он чувствовал себя безмятежным и умиротворенным, как будто проглотил изрядную дозу нейролептиков.
Торнссон медленно приподнялся и сел, опираясь на отставленные назад руки. Ареолог включил его фонарь, мимоходом отметив, что, перед тем как угодить в черную сиропообразную субстанцию, они фонари не гасили.
– Господи, это ты, Алекс, – каким-то скомканным голосом сказал пилот. – А мне казалось… – Он потряс головой, огляделся и, помолчав, добавил: – По-моему, у создателей всех этих развлечений явные проблемы с фантазией. Опять нас куда-то утянули, опять очередная каменная кишка… прямая кишка Сфинкса… Может, вот-вот дефекация состоится, и мы будем на свободе? Только что-то не верится…
– У них были какие-то свои соображения, Свен. – Батлер чувствовал, что входит в свою привычную колею. – Возможно, такая здесь защита от посторонних. Налетали какие-нибудь кочевники или желтолицые с прибрежных островов. Или заокеанские викинги. Проникали внутрь. А здешняя машинерия – цап их за шкирку! И приходили они в себя уже безоружные, в таких вот камерах, по двое – по трое. А дальше уж великие жрецы распоряжались ими по своему усмотрению. Может, в зомби превращали – и на плантации, может, и вовсе на мясо пускали. А может, давали пинок под зад – не лезьте, мол, парни, бесполезное это дело.
– А где Флосси? – спросил Торнссон. – Она тоже здесь?
Алекс Батлер помрачнел:
– Нет, Свен, ее здесь нет. Но раз уж мы живы-здоровы, то, надеюсь, жива-здорова и она. Нас просто нейтрализуют, Свен. Хозяев нет, а техника осталась. И, как я уже говорил, продолжает функционировать. Даже если это кажется невероятным.
– Ничего себе техника, – покачал головой пилот. – Не разладилась за бог знает сколько лет… Хороший, однако, ресурс. Прямо-таки сказочная техника, нереальная…
– А может, как раз и разладилась, – медленно сказал Батлер. – Может, потому мы до сих пор и живы, что она разладилась и теперь не способна испепелить на месте. Я, кажется, это уже говорил…
– То есть нас таки пытались убить?
Батлер пожал плечами:
– Не исключено.
Торнссон поднялся на ноги.
– Знаешь, что мне в тебе больше всего нравится, Алекс? У тебя в голове полным-полно всяких идей. Придумываешь прямо на пустом месте. Желтолицые с островов… Марсианские викинги, утащившие земной «Викинг»… Оцени каламбур! Жрецы, готовящие в микроволновке бифштексы из врагов… А вот я мыслю конкретно: вот схема – и вот она не работает. Но я не начинаю фантазировать – я ищу причину. И, как человек, мыслящий конкретно, я задаю тебе вопрос: каковы наши дальнейшие действия?
– Идти куда глаза глядят. Вернее, куда можно будет идти. Куда нас пустят. И не дай бог, чтобы нас просто вынудили ходить по кругу.
– Да уж, перспектива… – протянул Свен.
– Слушай, а есть тебе, случайно, не хочется? – внезапно спросил ареолог.
– Случайно – нет. И пить не хочется. Хотя от пива бы не отказался – душновато здесь.
– Есть не хочется… Пить не хочется… И отлить не хочется… А ведь мы тут находимся уже довольно долго. Марсианская машина работает, Свен, время тут замедляется, и основательно замедляется. Судя по всему, машина эта тормозит и наш метаболизм. И дело здесь не в повышенной гравитации – при таком замедлении нас бы уже расплющило в лепешку. Тут что-то иное, какой-то иной принцип.Может быть, более плотно упаковываются сами кванты времени. Или что-нибудь в этом роде…
– Я же говорю, ты кладезь идей, – усмехнулся пилот.
Алекс взглянул на него:
– Свен, сейчас я тебе не начальник. Приказывать не буду, просто посоветую: поменьше резких движений и постарайся держаться подальше от стен. А впрочем, – тут же добавил он, – у меня нет никакой уверенности в целесообразности этих советов. Может быть, тут следует поступать как раз наоборот.
– Господь все видит, все про нас знает и все давным-давно решил, – рассудительно сказал Торнссон. – Остается надеяться на то, что его решение – в нашу пользу. Право, ему не стоило направлять меня на край света, чтобы прихлопнуть вот тут, в этом ангаре. Гораздо проще было бы сделать это на Земле.
