Свен.) Они были хоть и невелики ростом, но широкоплечи, с мощными торсами и мускулистыми ногами. («Видать, бегать вам приходится изрядно», – вновь отметил про себя пилот.) Одежда их состояла из коротких, гораздо выше коленей, распахнутых сероватых накидок, расшитых все теми же нефритовыми бусами, и набедренных повязок – белой тканой ленты, опоясывавшей живот и двумя длинными концами свисавшей спереди и сзади. На ногах воинов красовались расшитые наколенники, а вот обуви не было. Грудь каждого служителя отечества украшала разноцветная татуировка из всякого рода геометрических рисунков, причем у одних узоров было больше, а у других – гораздо меньше. Черные блестящие волосы воинов были зачесаны назад, в ушах покачивались серебристые квадратики, мягко поблескивая в свете факелов, запястья и лодыжки окольцовывали браслеты. Молодые безбородые и безусые лица были сосредоточенны, черные глаза сверлили одинокого пришельца.
И конечно же, эти крепкие парни имели при себе как средства защиты, так и средства нападения. Причем Торнссон сразу же понял: для того, чтобы превратить его в труп, средств нападения даже больше чем достаточно.
В левой руке каждый воин держал небольшой круглый щит, сплетенный из прутьев и покрытый золотыми пластинами (уж насчет золота Торнссон после Берега Красного Гора не мог ошибиться). Над щитами вздымались султаны из разноцветных перьев, а в центре находилась маска, изображавшая того самого солнечного бога, чей барельеф располагался в нише храма. Из-под каждого щита свисала увесистая, гладко отполированная боевая дубина, похожая на бейсбольную биту, – оружие весьма эффективное в умелых руках; пилоту по молодости приходилось иметь дело с такой разновидностью то ли спортивного, то ли боевого снаряжения. А в правой руке эти крепкие парни сжимали копья или дротики – деревянные палки с оперением и пластиной острого черного каменного наконечника; это метательное оружие ненамного превосходило рост воинов. Пилот ничуть не сомневался в том, что в случае чего эти копья- дротики способны без труда сделать из него решето…
Те, кого сопровождали мускулистые гвардейцы, чинно шествовали впереди. Это были трое довольно пожилых мужчин, каждый в просторном распахнутом темно-синем плаще, под которым виднелось длинное расшитое платье. Да, вероятно, они тоже, как и желтые, были духовными лицами, потому что кроме ожерелий из толстых бус, множества браслетов и больших раковин, расположенных на груди как пекторали, на шее у всех троих висел золотой четырехлепестковый цветок – символ Кинич Какмоо. Головные уборы у них были побогаче жрецов в желтом – немыслимым образом сплетенные, скрученные полосы ткани, расшитые бусами, увенчанные золотыми диадемами и чуть ли не десятком зеленых перьев. Лица их просто сверкали от обилия переливающихся пластин, подвешенных к ушам, губам и ноздрям. Это были явно какие-то самые главные, верховные жрецы – и от их решения, скорее всего, зависела дальнейшая судьба пришельца.
Жрец в желтом, выполнивший миссию гонца, шел вне эскорта, чуть сбоку и сзади этой величественной троицы, вид которой произвел надлежащее впечатление на пилота – хотя он никак не мог отделаться от ощущения, что просто созерцает какую-то театральную сцену из жизни теотиуаканского бомонда.
«Как это они успели так быстро нарядиться? – мелькнула у него мысль. – Ведь вечер уже, время в одних трусах по дому ходить… Или они и спать ложатся одетые и со всеми этими побрякушками?»
Когда его и приближавшихся индейцев разделяло не более полутора десятков метров, из-за спин местных патриархов показался еще один, ранее не попадавший в поле зрения Торнссона участник этой процессии-делегации официальных лиц.
Точнее, участница. И Свен тут же сосредоточился только на ней, на время как бы отключившись от ситуации.
Молоденькая смуглая девушка была удивительно похожа на Сандру Тиллос.
Студенческие годы… Очередное увлечение… Но вскоре оказалось, что это больше, чем простое очередное увлечение, гораздо больше… Они пили вино, и он носил ее на руках, и качалась на волнах лунная дорожка… Много, очень много всякого у них было, они просто расцветали, стоило им увидеть друг друга… А потом все кончилось – сразу и вдруг.
Она погибла от пули. В мирное время, в мирном городе. От предназначавшейся совсем не ей пули полицейского. Ее даже не успели довезти до больницы – она умерла в машине «скорой помощи». А тот, в кого стреляли, благополучно смылся, оставив копов с носом…
У девушки с лицом Сандры Тиллос была другая прическа – длинные черные волосы, подрезанные на лбу, образовывали лесенку по обеим сторонам юного лица и, заплетенные в косы, гирляндой обвивались вокруг головы. Нос у нее был на удивление небольшой, совсем нетипичный для индейцев, без украшений, и только на нижней губе висела блестящая пластинка. Ожерелья, ушные подвески и браслеты выглядели очень живописно на фоне длинной белой туники с зеленой опушкой по краю. Собственно, девушка совершенно не нуждалась в этих многочисленных украшениях – она сама была украшением и казалась Торнссону голливудской кинозвездой на съемках исторического фильма. Пилот подумал, что она может быть дочерью или внучкой кого-то из этих верховных жрецов.
Он глядел в ее глаза цвета темного кофе, и не в силах был отвести взгляд. Возможно, в одной из следующих жизней эта индейская девушка действительно воплотится в Сандру Тиллос…
Между тем процессия остановилась напротив него, и жрец из желтых, тот, со шрамом и плюмажем, подойдя к троице, начал что-то быстро говорить – голос его непрерывно взмывал и падал на волнах интонаций, – показывая рукой то на чашу, то на пришельца, то на темное отверстие в потолке. И без всякого знания местного языка можно было без труда догадаться, о чем он ведет речь.
Торнссон наконец оторвался от созерцания юной красавицы, глядевшей на него с любопытством и даже, кажется, восхищением, и попытался привести в порядок мысли.
«Может, подарить им часы? – подумал он, наблюдая за монологом индейца со шрамом. – Но их трое, а часы у меня только одни… Лучше подарю здешнему мэру».
Еще он подумал, что не стоит пытаться рассказывать аборигенам о Соединенных Штатах Америки – мол, он гражданин США и все такое… Не было еще здесь никаких Соединенных Штатов, и не летал еще к Марсу космический корабль «Арго»… В глубине души он все-таки питал слабую надежду на то, что находится не в прошлом, а в своем привычном времени – просто попал в какое-то затерянное в джунглях племя… есть ведь еще на земле такие племена! Надежда была насквозь фальшивой, и ее следовало выбросить без сомнений и колебаний. Алекс Батлер говорил о Теотиуакане, значит, он знал, что такое Теотиуакан, а значит – знали и другие. Какое там затерянное племя, какое там костюмированное представление, рассчитанное на богатых туристов-гринго… Это прошлое, и прошлое очень далекое, потому что не Иисуса Христа они почитали, а солнечное божество Кинич Какмоо.
Нужно было не цепляться за несбыточные надежды, а принимать действительность такой, какова она есть. А для раздумий еще будет время. Если будет…
Жрец в желтом наконец закончил свою речь, трое в синем тихо посовещались – до пилота не долетал звук их голосов, – и один из них, повернувшись, что-то сказал ближайшему воину. Тот отдал команду – и четверо парней с дротиками, дубинами и щитами незамедлительно направились к Торнссону. Пилот напрягся, готовясь к худшему, но воины трогать его не стали. Двое остановились справа и слева от него, на расстоянии метра, не более, так что Свен сумел разглядеть все детали их татуировки и экипировки, а другая пара расположилась у него за спиной. В глазах воинов пилот увидел любопытство, смешанное с опаской, – но никак не страх перед странным, возможно даже, божественным, пришельцем. После этого приблизились и остальные, причем желтые встали обособленной группой и чуть в стороне, а девушка вновь спряталась за спины верховных жрецов и то и дело выглядывала оттуда, как любопытный котенок. И было в ее глазах что-то похожее даже не на восхищение, а на благоговение – так юные фанатки на концертах глядят на своих кумиров.
«Давай, – сказал себе пилот. – Продолжай знакомство».
Он вновь, уже привычным жестом, ткнул себя в грудь:
– Я Свен Торнссон. Мир вашему дому!
Затем включил фонарь и еще раз направил луч на отверстие в потолке:
– Я прилетел с Марса.
И выключил фонарь.
Качнулись зеленые перья жрецов, качнулись дротики воинов. Личико девушки исчезло – чтобы тут же вновь показаться из-за фигуры в синем плаще. Однако на сухих морщинистых лицах верховных жрецов не
