4.3.1. Дух как при-себе-бытие
Мы вопрошаем о нечто, 'есть' ли оно и как оно 'есть', присуще ли ему бытие и как присуще. Я вопрошаю не о том, как оно мне до сих пор является или что я уже знаю о нем (объект в исполнении), а как оно само есть и что я еще не знаю (объект сам по себе) (ср. 3.1.3). Я вопрошаю об этом, принимая во внимание бытие, а следовательно в горизонте бытия (ср. 2.3).
Однако в то же время я знаю, что я вопрошаю, что я сам 'есмь' как вопрошающий, который полагает или может полагать этот акт вопрошания (или знания и воления), что я, следовательно, есмь не только исток этого вопрошания (субъект в исполнении), но я сам есмь и тождественное основание полагания других актов (субъект сам по себе). Я знаю о самом себе, принимая во внимание бытие.
Знание о себе исполняется лишь в знании о другом. Однако знание о другом содержит как свое условие знание о самом себе. Предметное сознание предполагает самосознание, однако самосознание исполняется только в предметном сознании. Последнее есть прямое и эксплицитное (тематическое), ибо интенция направлена на предмет. Содержащееся и соположенное в нем самосознание есть только косвенно и имплицитно (нетематически), однако оно не менее реально и актуально; оно есть 'непосредственное' знание, которое, тем не менее, 'опосредствовано' лишь в другом и в нем рефлектировано, т. е. может становиться отчетливым.
Однако оба знания – знание о себе в знании о другом – есть знания о бытии. В том же самом акте я знаю, что я 'есмь', и вопрошаю о том, что 'есть', или знаю о том, что 'есть'. Это исполнение акта, принимающее во внимание бытие (sub ratione entis), поскольку оно 'есть', т. е. в безусловной значимости бытия, и потому в горизонте бытия. В данном смысле оно есть актуальное исполнение бытия.
Этот акт, хотя и относящий себя к другому, есть, однако, акт при самом себе, поскольку он знает о самом себе, сознает самого себя. Если я вопрошаю, то я знаю, что я вопрошаю. Если же я знаю нечто, то я знаю, что я это знаю. Если я нечто хочу или устремляюсь к нечто, то я знаю, что я это хочу и к этому стремлюсь. Это 'обратное отнесение' [Ruckbezug] рефлексивности свойственно всем актам, которые мы обозначаем как сознательные, или духовные, акты.
4.3.2. К истории проблемы
В этом состоит древнейшее и все же всегда новое понимание. Уже Анаксагор говорил о разуме (nous), что он есть единственно лишь 'для себя' (eph' heautou: Фр. 12). Для Аристотеля человек в своей свободе есть 'ради самого себя' (hautou heneka: Met. I, 982 b, 25); это формула широчайшего исторического значения[31]. Фома Аквинский говорил о 'redicio completa in seipsum' (in libr. de causis), Декарт – об 'ego cogitans' (о самого себя сознающем Я). Лейбниц в противовес чистой 'перцепции' (восприятию) образовал понятие 'апперцепции' (самовосприятия или самосознания). Кант трансформировал это понятие в 'трансцендентальную апперцепцию' (чистое 'я мыслю') как наиболее внутреннее условие единства сознания. Он также настаивал на том, что человек как личность 'никогда не должен использоваться всего лишь как средство', но всегда 'должен рассматриваться как цель сама по себе'[32]; в самоотнесении, а значит, в свободном нравственном собственном решении коренится безусловная ценность личности.
Это остается значимым и для идеализма, для Фихте, который говорит об 'относящем себя к себе дело-действии [Tathandlung]'[33]; тем более для Гегеля, у которого дух есть 'при-себе-бытие' и 'для-себя-бытие' – в этом состоит его свобода. Сознательное самообладание есть свободное самораспоряжение. Ведь дух 'имеет единство не вне себя, он постоянно находит его в себе, он есть в себе и при себе самом'; он 'есть при- себе-самом-бытие, и именно то же самое есть свобода'[34]. В- себе-, при-себе- или для-себя-бытие, отношение себя-к-себе – в этом сущность духа.
Подобным образом Хайдеггер говорит не о духе, а о существовании: 'Существование есть самость, т. е. сущее, которое, пребывая, предоставлено ей […]. Однако то, ради чего существует существование, – это оно само […]. Существование существует ради себя' (WdG 37f.); это дословно соответствует 'hautou heneka' (ради самого себя) у Аристотеля.
Приведенные высказывания, пусть даже в контексте различных способов мышления, тем более подтверждают общее основное понимание при-себе-бытия духа. Однако оно заключается лишь в исполнении акта – как в акте вопрошания, так и в других сознательных актах знания, воления и т. п.
4.3.3. Сознание
4.3.3.1. Сознательные акты данного вида, обращаясь на себя, направляются на другое; они суть сущностно интенциональные, т. е. отчетливая (тематическая) интенция направлена на предмет. Однако условием возможности предметной интенции одновременно является (нетематическое) обратное отнесение к себе – в знании о самом себе.
Исключительно лишь в этом заключается основание того, что мы можем 'рефлектировать' над исполнением акта, т. е. имплицитное или нетематическое обратное отнесение к нам самим делать эксплицитным или тематическим и приводить к понятию. От прямого, отнесенного к предмету сознания, отличается рефлексивное сознание, в котором акт есть при самом себе. Это сознание положено с актом и посредством его самого, поскольку оно есть 'сопровождающее' сознание (conscientia concomitans), которое, однако, остается нетематическим, если 'последующей' рефлексией не приводится к тематически отчетливому сознанию (conscientia consequens). Последнее возможно только потому, что такое сознание уже прежде, в самом исполнении акта, было нетематически со-данным.
Из этого следует взаимное отношение условия: лишь в отношении к другому я могу полагать некий сознательный акт; он сущностно имеет предметную интенцию. Однако лишь поскольку я знаю о самом себе в исполнении акта, мне самому 'прояснилось' это, постольку я могу знать о другом, исполнять другое в 'свете' своего сознания и на основании этой проясненности, мысля, рефлектировать актуальное при-себе- бытие исполнения, чтобы привести его к тематически отчетливому сознанию.
4.3.3.2. Сознание, однако, есть исполнение бытия; сознательный акт сам есть некая положенная в действии действительность бытия, которая отличается тем, что она, зная, есть при самой себе, следовательно полагает в акте тождество бытия и знания. Это имеет огромное значение: в духовно-сознательном акте бытие приходит к себе, оно сознает самого себя, бытие знает о самом себе. Это происходит в конечном, связанном с чувственным миром духовном существе ('дух в мире', К. Ранер) – в тематическом исполнении другого, однако в нетематическом обратном отнесении сознательного акта к самому себе. В этом изначальном исполнении единства бытия и знания (3.1.2) основывается наше понимание основных законов (ср. 4.4), равно как и основных определений бытия (ср.
