нерадивого лейтенанта. Впрочем, главный инженер еще в военной приемке махнул рукой на Бориса. Только в Дни Пехоты вздыхал:
— И не стыдно вам, Курчев, в ведомости расписываться?!
Но и лейтенант знал, что и майор не так уж часто бывал на заводе и раза два в неделю обязательно сматывался к жене в Иваново. Теперь, правда, жена переехала в полк и майор исправно ходил в «овощехранилище», но делать ему здесь пока что было нечего. Монтаж только начинался и работали лишь первые узлы. Общение со штатскими разбалтывало офицеров, никак не добавляя им чисто технических знаний, потому что участвовать в монтаже Ращупкин офицерам запрещал. Чашин подполковнику не прекословил. Он и сам толком не знал, как оно лучше. Дело было новое. Даже готовые объекты вечно перекраивались и меняли оборудование. Два года майор занимался этой работой и всякий раз радовался, что он пока лишь главный инженер, а не командир части. Со временем, он, конечно, сменит Ращупкина, потому что всем этим сложным хозяйством управлять может лишь специалист. Строевой Ращупкин, несмотря на несомненную хваткость и сообразительность, импульсного объекта не поднимет. Но сменить Ращупкина Чашин желал не раньше, чем тут наведут порядок, уберут подальше штатских и вообще все утрясется. Пока что его заботило знание офицерами чертежей. Месяца через два ожидалась инспекторская проверка. Что касается солдат, то он был абсолютно солидарен с Ращупкиным. Солдат на объект в дневное время пускать не стоило. Они постоянно вертелись вокруг монтажниц и даже один увалень раскокал громадную, почти уникальную генераторную лампу. Слава Богу, её по договоренности со штатским начальством удалось списать и, оформив учебным пособием, выставить в классе радиотехники. Отсутствие стекла помогало наглядней с помощью указки изучать пути электронов от сетки к катоду и т. д. — Садитесь, — усмехнулся Курчеву главный инженер, прекрасно видя, что лейтенант не так уж собирался подниматься. — В преферанс играли?
— Играли, — неопределенно усмехнулся Курчев. Он понимал тоску главного инженера. — Приходите. Рубанем сочинку, — подразнил майора, зная, что тот не заявится в финский домик.
— Как-нибудь загляну, — сказал майор, может быть, впервые завидуя Курчеву, что тот младший офицер и не подвержен условностям. — Ладно, игра игрой, а в этом разбираетесь? — кивнул на чертеж.
— Нет, — чистосердечно признался лейтенант.
— А как же инспекторская?
— Никак. Чего надо — отвечу. Откуда куда чего идет-поступает. Где замыкает-срабатывает — это я с закрытыми глазами, товарищ майор. А вот что такое магнитное поле — это ни в дугу…
— Ну, это уже философия, — усмехнулся инженер. — А вот тут что творится? — Он ткнул наугад в узел рядом с Сонькиным листком. Курчев ответил.
— А тут?
Курчев снова ответил. — Ну и Бог с вами. Спите, — сказал майор. — Командир корпуса отказал вам в демобилизации.
— Чего ж делать? — вздохнул Борис.
— Чего? Ничего… В воздух палить не надо… — блеснул очками молодцеватый инженер. — Так-то… Хитрость это копеечная, а Ращупкин зол, как черт. Так, лейтенант, дела не делают.
Он отошел от стола. Видно было, что ему жаль Курчева, но помочь ничем не может. — Спите. Наверно, скоро вызовет, — бросил, уходя в другой отсек.
— Взбойка? — повернулась к Курчеву Сонька и поставила консервную банку с краской прямо на лист чертежа.
— Нет, — отмахнулся Борис.
— Валюха, дуй сюда, — махнула маркировщица. Валька Карпенко работала на настройке в смотровом узле.
«Если демобилизнусь и на завод устроюсь, — соображал Курчев, — то на двух электричках часа полтора в один конец… А если еще и в командировку зашлют, то выйдет тех же щей…» Он усмехнулся, представив, как попадает опять в этот полк, но уже штатским. «Вот засмеют!» Нет, завод не годился. Но телеателье представлялось какой-то крохотной комнатенкой, в дверях которой цербером стоял огромный абрикосочник в пижаме и бурках. Не лучше ли уж оставаться здесь, в «овощехранилище», среди железных, черного покрытия шкафов, жужжащих сельсинов и знакомых монтажниц? — Не выспался? — спросила Валя, садясь рядом на скамейку и кладя свою ладонь поверх его ладони. Большие серо-черные глаза смотрели на него так, что хоть сразу предлагай руку и сердце.
«Так и опускаемся», — подумал Борис, чувствуя, что несмотря на головную боль, невыспанность, усталость и встречу со вчерашней аспиранткой, Валя ему все- 
