— Они ему остолбенели, товарищ подполковник.
— Так не бывает, — довольный, что разговор все-таки вышел на нужную линию, благодушно улыбнулся Ращупкин. — Женщины надоесть не могут.
— Как взяться! — вставил Курчев.
— Излишествовали, что ли? — снова уставился командир полка на Федьку, пытаясь оторвать от книги.
— По-всякому, — ответил Федька, толком не зная, как говорить с Ращупкиным, и одновременно не желая, чтобы за него отвечал Курчев.
— Ну и напрасно, — не удержался от поучений подполковник. — Женщина — великая сила.
— В колхозе? — работая под наивного, переспросил Федька.
— И в армии тоже, — не давал себя сбить Ращупкин. — Женщина, даже если она не участвует в работе, по-вашему, по-бывшему химическому, Павлов, в реакции, то все равно ускоряет ее, как катализатор. Стимулирует, короче.
— Да, их только пусти, — присвистнул Федька.
— И ускорят и без чего-то оставят.
— Без часов, например? — подмигнул Ращупкин, который, конечно, слышал, что Федька обменял свою новую ручную «Победу» у краснофлотца-ларечника на шесть поллитров, то есть отдал за треть цены.
— Что часы? Часы — фигня, — даже не обиделся Федька. — Последней свободы жалко.
— Чего, чего? Свободы? А какая у вас, разрешите спросить, Павлов, свобода? И на кой чёрт она вам? Что вы с ней делать собираетесь?
— А ничего, — промычал Павлов. — Свобода как раз на то, чтобы ничего не делать.
— Оригинальный взгляд. Новое в философии. Что до марксизма, то тут им и не пахнет. Но, по-моему, Курчев, в этом и здравого смысла нет.
— Нет, почему же, — поднялся на локтях Борис.
— Свобода — это свобода, товарищ подполковник. Это, знаете, как девственность. Либо она есть, либо ее нету. А если есть, то можешь вполне свободно ничего не делать. Вот я как понимаю.
— Это анархизм какой-то и вообще чёрт знает что!.. — Ращупкин хотел разозлиться, но тут же осадил себя и ухватился за конец курчевской фразы. — Лучше бы уж вместо своей копеечной философии девок портили…
— А мы жениться не любим, товарищ подполковник, — бодро усмехнулся Борис.
— Можно и не жениться. Вон Залетаев буфетчицу подцепил, а не женится.
— Ну, это еще смотря как выпутается… — зевнул Федька. — А потом — в Зинке портить нечего.
— Нехорошо говорите, Павлов, — помрачнел Ращупкин. — Не по-офицерски и вообще не по-мужски. Каша у вас в голове порядочная. Посмотрим, что скажет старший по званию, — повернулся к Борису.
— А ничего, товарищ подполковник. Женитьба, сами знаете, шаг серьезный. А жениться сюда, в полк, вообще гроб с музыкой. Солдаты здешних женщин глазами обгладывают. Если меня не демобилизнете, холостым подохну.
— Холостым и взводным, — поправил Ращупкин.
— Ну и что! Переведу, то есть сублимирую половой потенциал в политико- моральный. Ать-два, левой, левой!..
