горы, а он — в самом ее низу, и со своей высоты Клер мало его замечала. Дерек же был слишком горд, чтобы просить о внимании. Но он безумно любил ее, и это чувство в определенные мгновения их семейной жизни, казалось, будто зашкаливало, и тогда он действительно начинал вести себя, как капризный мальчишка. Клер от этого только злилась, не понимала его и становилась еще более далекой, а он бесился от ярости и ревности ко всему миру, у него сдавали нервы, и тогда он пропадал, неизвестно где, запивая свою боль спиртным.
Вот так весь их брак стал сплошным непониманием. Говорят, что хорошую вещь браком не назовут. Наверное, их семейная жизнь — самое яркое тому доказательство. Черт его дернул жениться на этой холодной, бесчувственной женщине, которая никого и никогда не сможет полюбить! Она и в Дэна-то вцепилась лишь потому, что он оказался порядочным человеком, не так быстро разглядел ее характер и вдобавок оказался наследником ювелирной империи. Дэн попался на ту же удочку, на которую попадаются все мужчины, — обольстительная внешность, мурлыкающий с хрипотцой голос и кошачьи повадки. Дерек теперь прекрасно понимал Дэна, в свое время стремившегося сбагрить эту дикую кошку какому-нибудь другому хозяину. Отдам, как говорится, в хорошие руки! По всей видимости, этими 'хорошими руками' оказался он, Дерек, сам того не зная. Вернее, он знал, какая Клер на самом деле; любовный многоугольник 'Клер — Дэн — Джессика — Максвелл' строился прямо на его глазах. И все-таки наступил на те же грабли!
Дерек сморщился, точно от боли, когда понял это. За все время его совместной жизни с Клер он будто шел слепой в полной темноте на ощупь, не зная, куда наступить, чтобы не провалиться в глухую пропасть без дна, не зная, в какую сторону протянуть руку, чтобы не обжечься, не зная, что кричать, чтобы его услышали. Это было похоже на кошмарный сон. Да, он и раньше вел беспорядочную жизнь, ни на кого не оглядываясь, и у него не было особых причин, чтобы исправить поведение. Но с того момента, как он понял, что влюбился в Клер, его жизнь покатилась по наклонной. Его брак стал причиной его медленной гибели. А самое ужасное, что до недавнего времени он не понимал этого, не понимал, что движет им. Озарение пришло к нему этой ночью, которая, наверное, стала переломной ночью в его жизни. Дерек понял, что зашел в тупик: он не может жить с Клер. Нужно разрубить эту глухую стену; найти в себе силы на то, чтобы уйти — дать спокойно жить себе и ей. Ведь она тоже мучается, живя с ним. Надо начать новую жизнь, все равно никакого алкоголя не хватит, чтобы залить боль ненужной любви. Надо сделать все, чтобы забыть, что без нее он жить просто не сможет.
И словно в доказательство противоположного, в дверях зала появилась Клер — роскошная блондинка в изумрудно-зеленом платье, несомненно, с украшениями от 'Уайтхорн Интерпрайзис'. Дерек всем телом ощутил, как воздух в зале ресторана накалился от десятков пар горящих мужских глаз, обращенных на нее. И в глазах этих всегда было одно и тоже — желание обладать этим сокровищем. Да и его жадный взгляд охватил ее всю с головы до пят, оценивая не только внешность, но и настроение, с каким она пришла к нему на этот ужин. Клер, безусловно, заметила его. Пару мгновений она постояла в дверях, глаза ее при этом по-кошачьи сузились, оценивая обстановку и умело скрывая то, что происходит в душе, а потом метрдотель проводил ее к нему за столик.
— Привет! — Поздоровался с ней Дерек, стараясь не выдать своего волнения. — Потрясающе выглядишь!
— Привет! — Отозвалась она. — Значит, я не зря старалась.
— Надо же… — Удивился Дерек. — Впервые слышу, что ты стараешься выглядеть хорошо для меня…
Наверное, впервые в жизни Клер услышала от мужа слова, сказанные так искренно, без издевки. Это было так неожиданно, что она всмотрелась в его глаза, чтобы хотя бы в них найти тень насмешки и успокоиться. Ведь она построила свою стратегию поведения, зная прежнего Дерека, бесчувственного, жестокого, беспринципного эгоиста — такого же, впрочем, как и она сама. А сейчас перед ней был совершенно другой человек: спокойный, уверенный в себе, словно отлично знающий, чего хочет, взирающий на мир как бы со стороны, но совершенно не желающий принимать в нем какое бы то ни было участие. Клер даже показалось на миг, что в его новой жизни для нее уже нет места. И это было странно: видеть его таким разным, таким быстро меняющимся. Утром же он был бодрым, энергичным, деловым. Что же случилось с ним за те несколько часов, что они не виделись?
— Но я, правда, старалась… — Начала было Клер.
Но Дерек остановил ее:
— Не надо, дорогая. Не оправдывайся передо мной. И вообще, никогда не оправдывайся ни перед каким бы то ни было мужчиной. Это унижает женщину и выглядит, откровенно говоря, жалко.
Клер оглушено притихла, не зная, как вести себя с ним теперь. Но потом заставила себя собраться с силами и спросить:
— Почему ты вдруг пригласил меня сегодня на ужин?
— Нам о многом надо поговорить, — ответил Дерек, глядя, как к ним направляется официант.
— Добрый вечер! — Приветствовал он их. — Вы готовы сделать заказ?
— Ты будешь смотреть меню или доверишься моему вкусу? — Спросил Дерек у жены.
— Закажи все сам, — пожав плечами, ответила женщина.
Сейчас меню ее мало волновало, хотя обычно она тщательно выбирала для себя еду. Ее больше волновал муж. Он был какой-то странный, не похожий сам на себя, но она старалась не показывать, что это ее смущает.
Дерек сделал заказ, и как только официант ушел, Клер вновь вернулась к волновавшей ее теме:
— О чем ты хотел поговорить? О том, зачем ездил в офис к Джеффу?
— И об этом тоже.
— Ты сегодня какой-то странный, — не удержалась Клер.
— Просто я кое-что понял: так, как мы жили все это время, жить нельзя, — ответил Дерек.
— Я пыталась объяснить тебе это с самого начала. А ты, словно невыносимо капризный ребенок, делал все наоборот, будто хотел разозлить меня.
— Прости, — проговорил Стефенс и замолчал на некоторое время, будто давая понять жене, что он говорит все это искренне и вполне осознанно и обдумано.
Принесли заказанный ужин, и, пока официант открывал крышки с блюд, оба молчали, переваривая услышанную друг от друга информацию. Похоже, они с трудом верили, что в жизни их что-то изменилось, что они сами изменились. Когда официант ушел, Дерек и Клер еще некоторое время молча ели. Но еда их не особенно интересовала. Каждый из них просто тянул время, не решаясь начинать разговор первым. Но, наконец, Дерек заговорил:
— Возможно, я действительно многое делал тебе назло.
Клер метнула на него пылающий взгляд, но ничего не сказала. Ее молчание было знаком для продолжения.
— Возможно, мне отчаянно хотелось обратить твое внимание на себя. А ты только еще больше отдалялась от меня, не желая принимать во мне никакого участия.
— Я? — Возмутилась женщина. — Да я, к твоему сведению, только тем и занималась, что спасала наш брак!
— Вот именно: брак! Ты заметила, что даже сама никогда не называешь нашу совместную жизнь семьей? Потому что это, действительно, стало браком, — спокойно произнес Дерек.
— Ты сделал все, чтобы это произошло.
— Возможно. Но не я один. Ты со своей стороны ни разу не сделала ни одного шага мне навстречу.
— Ты не заметил, что весь вечер упрекаешь меня? — Разозлилась Клер. — Я не называю нашу семью семьей, я не делаю шаг навстречу тебе… В чем еще ты меня упрекнешь? Может, в том, что я не люблю тебя?
— Прости, — отозвался Дерек, запивая еду вином. — У меня невольно получилось. Я не хотел причинить тебе боль.
— Мы всю нашу семейную жизнь только тем и занимались, что причиняли друг другу боль, — устало произнесла Клер. — Ты пропадал, неизвестно где, я мечтала о том, чего не может быть, и любила Дэна, который даже при жизни не отвечал мне взаимностью. Мы оба были не правы по отношению друг к другу,
