медицинском университете.
Машина остановилась, и пока открывались дверцы, доктор Ланкастер серьезно сказал:
— Мой вам совет, мистер Монтгомери, позвоните все-таки бывшему мужу Жаклин. Ведь вы не единственный близкий ей человек?
— У нее еще есть сын, но он служит в Чикаго. А Дэна Уайтхорна сейчас вообще нет в стране.
— Им обоим сейчас следует быть с ней, — категорично заявил врач, глядя, как медбратья вывозят Жаклин на каталке из машины.
— Неужели все так плохо, доктор? — Спросил Монтгомери. — Может, и в этот раз все обойдется? Вы же сами говорили, что раньше такое тоже случалось.
— Случалось. Но всему есть предел. Она не такая сильная женщина, как кажется. К тому же болезнь сильно подломила ее психику.
— Скорее, не болезнь, а Дэн Уайтхорн, — задумчиво пробормотал Роберт. — Хотя, впрочем, это тоже особая болезнь.
Доктор тактично сделал вид, что не заметил его комментария. Потом добавил:
— В общем, боюсь, что в этот раз миссис Каннингем не выкарабкается.
И не дожидаясь ответа, направился вслед за каталкой с Жаклин, а Роберт остался стоять как громом пораженный.
Дэн давно уже не испытывал такого огромного, всеобъемлющего и всепоглощающего счастья, как теперь, находясь вместе с женой в Венеции. Первое время после их свадьбы он даже боялся полноценно дышать. А вдруг все это сон, и их женитьба и церемония венчания в саду особняка на Грин-стрит ему только приснилась? Сейчас он проснется на больничной кровати после инфаркта — старый, больной, одинокий миллиардер, привыкший, что ему все потакают во всем — и вместо сияющих счастьем глаз Джессики, своей законной жены, увидит озабоченное лицо какой-нибудь сиделки. Но время шло; ощущение нереальности происходящего проходило; Дэн постепенно привыкал к постоянному присутствию счастья в своей жизни. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым, когда ничто не тяготит душу, никакая боль не терзает сердце, пусть даже и физическая. Первые дни их медового месяца Джессика очень беспокоилась о его самочувствии, и, надо сказать, ему это ужасно нравилось. Казалось, он до сих пор не мог поверить в то, что это случилось: что они, наконец-то, стали мужем и женой. Однажды он даже спросил у Джессики:
— Ты веришь, что это случилось? Что мы, наконец, поженились?
Мгновенно поняв, о чем он говорит, Джес улыбнулась и ответила:
— С трудом, но все-таки верю. Ты-то сам представляешь, что у нас уже взрослые дети, а мы ведем себя, как юные влюбленные?
— Кстати, о наших детях, — вскинулся Дэн, — когда мы вернемся домой, напомни мне, пожалуйста, чтобы я кое-то рассказал тебе о Джулии и Чарли.
— Почему не сейчас? — Нетерпеливо спросила Джессика.
— Потому что сейчас не время и не место. И к тому же у меня немного другие планы, — игриво отозвался Дэн.
— И какие же, если не секрет? — Поинтересовалась она, делая вид, что не замечает его игры.
Но Дэн не успел ответить — зазвонил его сотовый.
— Знаешь, иногда мне хочется его выкинуть, — пожаловался он и ответил: — Да, слушаю.
— Привет, Дэн, — серьезно начал Роберт, нервно меряя шагами коридор клиники. — Как отдыхается?
— Роберт! — Радостно отозвался Уайтхорн. — Как я рад тебя слышать! У нас все просто отлично. Наслаждаемся медовым месяцем. А ты как? Какие новости?
— Новости, вообще-то, есть, — проговорил Монтгомери. Он второй день находился в клинике, ни на минуту не отходя от Жаклин. — Боюсь, что тебе не очень понравится то, что я сейчас скажу.
— Что? — Дэн сразу посерьезнел и заметил, что Джессика вслушивается в их разговор, пытаясь понять, о чем говорит Роберт. — Что случилось? Что-то с Джулией или Чарльзом?
— С ними все в порядке. Но думаю, что тебе лучше приехать в Лос-Анджелес.
— Почему? — Не выдержал Дэн. — Да что случилось?
— Жаклин умирает, — с трудом выговорил Боб.
…Все, что происходило потом, Дэн плохо помнил, но события неслись едва ли не с космической скоростью. Шок, непонимание, торопливые сборы, заказ билетов до Лос-Анджелеса, нетерпеливое, нервное ожидание ночного рейса. Все было похоже на сон или бред. Бессвязные мысли и ядовитое, неистребимое чувство вины, которое не давало пролиться слезам. Хорошо, что все это время рядом с ним была Джессика. Именно она занималась отъездом домой, одновременно успевая делать тысячу дел. А потом, в самолете, она все время держала его за руку.
— Я не понимаю, — глухо проговорил Дэн. — Что случилось с Жаклин? Почему она умирает? Она всегда была здоровой! Она всегда хотела жить.
— Роберт тебе ничего не сказал? Что именно случилось? — Спросила Джессика.
— Нет, ничего. 'Жаклин умирает' — это были все его слова, — Дэн зарылся руками в волосы. — Господи, я ничего не понимаю!
— Скоро мы все узнаем, — ободряюще сказала Джессика.
Прямо из аэропорта водитель Дэна повез их в клинику. Была половина шестого утра, но Дэн знал, что Роберт будет их ждать и встретит у входа. На дорогу у них ушел целый час; повсюду в городе были пробки. Дэн с ума сходил от волнения и непонимания. До часа пик было вроде бы далеко. Тогда почему же на дорогах полно машин, и все стоят в оцепенении? Они словно все сговорились куда-то ехать, когда ему надо к Жаклин. Мир сошел с ума; мир сговорился против него. Именно сейчас, когда ему жизненно необходимо все могущество семьи Уайтхорн, Дэн был беспомощен, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. В бессильной ярости он тихо сходил с ума в салоне своего 'Крайслера' и проклинал всех водителей Лос- Анджелеса, разом решивших куда-то ехать. Рядом с ним сидела Джессика, неестественно прямая, с напряженно застывшим бледным лицом. Она знала, что сейчас лучше его не трогать, но он всем сердцем чувствовал ее поддержку. Ему это было, ох, как нужно.
Встретив их в клинике, Роберт молча пожал Дэну руку и повел в кабинет доктора Ланкастера. Дэн изумился тому, как Боб изменился со времени их последней встречи на его свадьбе. Он похудел, глаза ввалились и стали совсем темными от темных кругов, залегших под ними. Густые темно-каштановые волосы поседели, лицо покрылось трехдневной щетиной. Дэн понял, что Роберт вот уже несколько дней не покидал стен этой клиники. Монтгомери представил Дэна доктору Ланкастеру и, оставив их наедине, отправился к Джессике. Она ждала в коридоре, сидя на одном из стульев. Боб тоже тяжело опустился рядом.
— Как такое могло случиться? — Спросила Джес у Роберта. — Почему Дэн последним узнал о болезни Жаклин?
— Она не хотела, чтобы кто-либо знал, тем более Дэн, — глухо ответил Боб.
— А Чарльз Роберт? Он знает?
— Да, я позвонил ему сразу после того, как разговаривал с Дэном. Я не хотел никому звонить, но доктор Ланкастер настоял. Он сказал, что в этот раз… — Голос его дрогнул, но он подавил рыдание, помня о том, что все его силы нужны сейчас Жаклин, — что в этот раз Жаклин не выкарабкается.
— Получается, что никто ничего не знал?
— Никто. Даже мне она ничего не сказала.
Через сорок минут из кабинета доктора вышел смертельно бледный Дэн, так что испуганная Джессика даже схватилась за сумочку, в которой у нее всегда лежали лекарства для Дэна. Уайтхорн подошел к своему другу и спросил:
— Ты знал, что Жаклин смертельно больна?
— Нет. И не узнал бы никогда, если бы не этот ее приступ, с которым она просто не смогла справиться самостоятельно.
Дэн тоже сел рядом с Джессикой, потом, ни на кого не глядя, произнес:
— Надо позвонить Чарльзу, чтобы он приезжал домой. Доктор сказал, что это ее последний приступ… А у меня уже что-то больше нет сил.
— Чарли уже в дороге. К вечеру он будет здесь, — отозвался Монтгомери.
