К ее ужасу, Хана принялась громко рыдать, а затем закричала:
– Я буду скучать! Не покидай меня! Не покидай!
В комнату вбежала Аямэ:
– Что случилось на сей раз, Хана? Не устраивай концертов сестре!
Появилась Шизука:
– Ваш отец у реки, – сообщила она. – Он приехал один, верхом.
– Аямэ, уведи Хану, – велела Каэдэ. – Забери ее в лес. Возьми с собой всех слуг. В доме никого не должно быть.
– Но, госпожа Каэдэ, еще так рано и холодно.
– Пожалуйста, делай, что я говорю, – взмолилась Каэдэ.
Хана заплакала еще громче, когда Аямэ повела ее прочь.
– Она очень огорчилась, – отметила Шизука.
– Боюсь, мне придется причинить Хане еще большую боль, – воскликнула Каэдэ. – Но ей нельзя здесь находиться.
Она встала и подошла к сундучку, где хранила некоторые вещи. Достала оттуда нож и проверила его на вес левой рукой. Скоро будет уже неважно, какой рукой она пользуется.
– Как лучше: в горло или в сердце?
– Не стоит этого делать, – тихо сказала Шизука. – Мы можем скрыться. Тебя спрячет Племя. Подумай о ребенке.
– Я не могу сбежать!
Каэдэ удивилась твердости собственного голоса.
– Тогда я дам тебе яд. Он подействует быстро и безболезненно. Ты просто заснешь и никогда…
– Я дочь воина, – оборвала ее Каэдэ. – Я не боюсь смерти. Кому как не тебе знать, сколько раз я была близка к тому, чтобы лишить себя жизни. Сначала я попрошу отца простить меня, а затем покончу с собой. Единственный вопрос: как лучше?
Шизука приблизилась к ней вплотную:
– Поставь острие вот сюда, сбоку шеи. Вонзи его вверх наискось. Перережешь артерию. – Нарочито равнодушный голос Шизуки дрогнул, и Каэдэ заметила у нее на глазах слезы. – Не делай этого, – прошептала она. – Еще не время отчаиваться.
Каэдэ взяла нож в правую руку. Послышались крики стражников и топот копыт – отец въехал через ворота. Его поприветствовал Кондо.
Она взглянула в сад. Промелькнуло воспоминание из детства, когда она бегала вдоль веранды от матери к отцу и обратно. Мне казалось, что я навсегда это забыла, подумала она и беззвучно зашевелила губами: мама, мама!
Отец ступил на веранду. Когда он вошел в дверь, Каэдэ и Шизука пали на колени, лбом к полу.
– Дочь, – произнес он неуверенно и слабо.
Она подняла голову и увидела, что его лицо залито слезами. Каэдэ боялась гнева, а встретила безумие, и это напугало ее еще больше.
– Прости меня, – прошептала она.
– Теперь я должен убить себя.
Господин Ширакава тяжело опустился рядом с ней, вынув из-за пояса кинжал. Он долго разглядывал лезвие.
– Пошли за Шойи, – наконец сказал он. – Он поможет мне. Прикажи своим людям съездить за ним.
Каэдэ молчала, тогда он сорвался на крик:
– Прикажи им!
– Я сама сделаю это, – прошептала Шизука. Она на коленях добралась до края веранды. Каэдэ слышала, как Шизука разговаривает с Кондо, но тот никуда не поехал. Он поднялся на веранду и остановился прямо за дверью.
Отец неожиданно взмахнул рукой. Каэдэ невольно вздрогнула, подумав, что сейчас он ее ударит.
– Никакой свадьбы не было! – воскликнул он.
– Прости, отец, – повторила Каэдэ. – Я опозорила тебя. Я готова умереть.
– Но ты ждешь ребенка.
Ширакава смотрел на дочь, словно на гадюку, которая готова ужалить в любой момент.
– Да, я жду ребенка.
– Кто его отец? Или ты не знаешь? У тебя было много мужчин?
– Теперь это не имеет значения, – ответила она. – Ребенок умрет вместе со мной.
Вонзить вверх наискось, подумала Каэдэ и вдруг почувствовала, как малыш хватает ее ручками, пытаясь
