недостойным носить ее в городе.
В конце эпохи республики Цицерон презирал Марка Антония за то, что тот носил лацерну вместо тоги поверх своей туники. С ходом времени она стала пользоваться все большей популярностью; кроме того, лацерну стали красить в яркие цвета.
Одежда ценилась, потому что на ее изготовление уходило много времени. Подарок в виде шерстяной туники, тоги или плаща считался щедрым, особенно для обедневших прихлебателей или клиентов состоятельных людей.
Вот она, тога, в моих частенько воспетая книжках;
К ней мой читатель привык, и полюбил он ее.
Встарь от Парфения я получил эту тогу (поэта
Памятен дар мне) и в ней всадником видным ходил
В дни, когда новой была и лоснилась шерстью блестящей,
В прежние дни, когда шло имя дарителя к ней.
Нынче старуха она: погнушается ею озябший
В стужу бедняк, и назвать можно ее «ледяной».
Долгие дни и года, вы губите все без разбора!
Уж не Парфения, нет: сделалась тога моей, —
говорил Марциал.
В подобных обстоятельствах никто, кроме богачей, не имел обширного гардероба, а обедневшие римляне, такие как поэт Марциал, были счастливы, обладая одной приличной тогой и крепким плащом. Возвращаясь домой, римлянин снимал свою тогу и носил только подпоясанную тунику, если день был не праздничным. По праздникам же он мог надеть более утонченное одеяние светлой расцветки, надеваемое на изысканные пиры, – синфесис. Подобно современному вечернему платью, он входил в гардероб далеко не каждого римлянина. У Марциала имелся всего один синфесис, поэтому он был довольно язвителен по отношению к своему богатому знакомцу Золию, который с извинениями сменял свой синфесис одиннадцать раз во время пира, чтобы продемонстрировать богатые возможности своего гардероба. Считалось невежливым появиться на улице в тоге в ежегодно отмечаемый великий праздник сатурналий, поэтому те, кто имел синфесис, обычно надевал его на этот праздник.
Дети носили такую же одежду, которую носили их отцы и матери, но в миниатюре. Большинство маленьких мальчиков, по-видимому, не носили ничего, кроме туник с плащами на плохую погоду. Некоторые дети из состоятельных семей носили маленькие тоги с узкой алой полосой по шву – «toga praetexta» – тогу прэтексту. Сыновья более скромных граждан могли носить белые тоги, но позже, во времена империи, когда древние обычаи стали не так строго соблюдаться, видимо, они также стали носить тогу прэтексту. Когда в возрасте 16 лет заканчивалось детство, эту детскую тогу снимали, и с ней буллу или амулет на счастье, который все мальчики носили на шее. Тогда надевалась мужская тога, и это событие отмечалось в лучших семьях особой церемонией.
Возможно, в древности некоторые маленькие девочки также носили тоги, поскольку считается, что раньше ее носили и мужчины и женщины. Однако, судя по разрозненным источникам, вряд ли девочек заставляли придерживаться обычая, который их матери давно перестали соблюдать, поэтому их обычная одежда представляла собой длинную столу или тунику до щиколоток, совсем как у их матерей, подвязанную на талии или чуть выше. Поверх столы они носили похожую на фартук накидку или блузу, свободно спадающую и не подвязанную поясом. Однако обычай носить тогу был не совсем забыт, поскольку, когда девочка из обеспеченного семейства становилась девушкой, она, как и ее брат, проходила церемониал отказа от своих кукол и детской одежды, а с ними, возможно, и от тоги.
Относительно незначительные изменения, которые мы можем заметить в римской одежде за тысячу лет истории царства, республики и империи, – еще одна иллюстрация крепости традиций и отсутствия развития техники, что сказалось и во многих других аспектах повседневной жизни Древнего Рима.
ПИЩА И НАПИТКИ, ПИРЫ
Рассказы об изобильных римских пирах с экзотическими яствами, такими как павлины, страусы, мыши, сваренные в меду, или сотни язычков жаворонков, имеют тенденцию застревать в памяти, давая превратное представление о привычках в еде семей среднего класса и более бедных римлян.
В древние времена римляне всех классов жили просто и экономно. Скупой римлянин, такой как Катон Старший, который старался экономить на пище своих рабов, сам был очень умерен в еде. Он ел мало мяса и много сырой пищи для того, чтобы восполнить жизненную энергию. Рацион более бедных свободных римлян, по-видимому, был более разнообразен, чем у рабов сравнительно состоятельных людей, таких как Катон, но их пища редко была изысканной. Религиозные празднества, на которых приносили в жертвы животных, были единственной возможностью, когда некоторые из них могли поесть мяса вдоволь. Особые случаи, такие как дни рождения, свадьбы, присуждение гражданской награды или приезд друзей или родственников, также по возможности отмечались более щедрым столом.
Но, несмотря на то что рацион многих римлян всегда был достаточно скуден, они сознавали, что далеко продвинулись с тех пор, как богиня Церера пришла им на помощь, поскольку, как гласит легенда, прежде людям приходилось питаться желудями и дикими ягодами. Эта легенда не была простой игрой воображения; ведь известно, что человеческая раса в целом съела больше желудей, чем пшеницы. Как и следовало ожидать, римляне, благодарные Церере за то, что она научила их пахать землю (как свидетельствует Вергилий), когда желудей стало не хватать, рассчитывали на нее и далее, надеясь на более обильный рацион.
Пшеница служила основной пищей подавляющему большинству римлян, главной заботой которых было раздобыть ее в достаточном количестве. Следуя примеру греков, они в основном ели ее вареной в виде своего рода каши. Однообразие столь простого рациона нарушалось добавлением множества приправ или гарнира при любой возможности. Разнообразие достигалось с помощью овощей, трав, оливок, грибов, рыбы, диких птиц и, при возможности, небольшого количества мяса. Несомненно, тогда умелый повар мог приготовить вкусное блюдо из пшеничной каши, но поварами в большинстве были рабы, а их способности – довольно посредственными, поэтому обеды римлян очень часто бывали бедными и скучными. Марциал говорит о поваре:
...предпочту, чтоб за нашим обедом
Блюда скорее гостям нравились, чем поварам.
Те, у кого не было штата рабов, но кто мог позволить себе нанять повара, могли достаточно легко это сделать или же получить готовый обед у поставщика провизии.
...Жду я чего? Раз нога вылезает из обуви рваной,
И неожиданно дождь мочит меня проливной,
И не приходит на зов ко мне раб, мое платье унесший,
И, наклоняясь, слуга на ухо мерзлое мне
Шепчет: «Сегодня тебя на обед приглашает Леторий!»
В двадцать сестерциев? Нет, лучше, по мне, голодать,
Если мне плата – обед, тебе же – провинция плата... —
говорит Марциал.
Не все римляне начинали свой день с завтрака, но те, кто завтракал, съедали легкий завтрак – jentaculum на восходе солнца или в первом часу.
Школьники ели на завтрак полбяные лепешки, как и старшие члены семьи, вместе с солью, медом, финиками или оливками. Некоторые макали их в вино; возможно, поэтому и сегодня во Франции или в Италии некоторые люди до сих пор макают свои утренние булочки в кофе. Более плотный завтрак с сыром или мясом встречался редко. Главный прием пищи, cena, или обед, происходил в девятом или десятом часу (приблизительно с 2 часов 30 минут до 3 часов 30 минут пополудни летом и где-то с 1 часа 30 минут до 2 часов 30 минут пополудни зимой), когда дневная работа была закончена. Тогда миска с остро приправленной полбяной кашей могла быть главным блюдом для большинства римлян, если только не было запланировано более церемониальное пиршество или если обедающие были состоятельными людьми и им не нужно экономить на еде. Тогда картина менялась. Пир начинался большим разнообразием того, что мы называем закусками, – это салаты, редис, грибы, яйца, устрицы, сардины. Римляне называли их gustatio (лат. «закуска») или promulsis (лат. «первое блюдо»), поскольку за ними следовал напиток мульс – mulsum,
