— Уважаемый, если вы думаете…
— Уважаемая, почему это мы с вами от самой Софии грыземся, как две злые собаки?
«А он не тюфяк и вовсе не похож на тех, кто просиживает штаны и выжидает случая, чтобы услужить начальству», — подумала она, а вслух спросила:
— Вы любите подпускать шпильки, не так ли?
— Я скорее обороняюсь.
— Неправда.
— Профессия накладывает на человека неизгладимый отпечаток, вот он и становится задирой поневоле…
— Я о последствиях войны всерьез спросила…
— А я воспринял это, пани Арбетова, как намек. Но если быть точным, война меня лишь слегка коснулись.
— С какого же вы года? — спросила Мария по привычке строгим тоном.
— С двадцать третьего.
— Правда? — удивилась она. — Значит, вы все-таки участвовали в войне?
— В Словацком восстании, — бесстрастно уточнил Гавлик. — С первого до последнего дня.
— И с тех пор вы все время служите, — продолжила за него Мария.
— Если исключить отпуска и лечение в госпиталях. «Значит, он полковник, а может, и генерал», — подумала Мария и, вздохнув, воскликнула:
— Боже, за это время выросло целое поколение! Прошла половина жизни… Я, кажется, перед восстанием выпускные экзамены сдавала.
— И с тех пор вы все время преподаете?
— Да как вам сказать…
— Что, бросили работу в школе?
— Нет, я стала директором. Но иногда так хочется побыть простым преподавателем. Хотите верьте, хотите нет, а я говорю правду.
— Я вам верю. Только вот хотел спросить… В общем, мне никогда не доводилось встречать преподавателя, даже директора, который отправлялся бы в отпуск в начале учебного года.
Она рассмеялась. Сейчас ей казалось, что школа отошла в далекое прошлое, почти в доисторические времена.
Да, того, что выпало на ее долю летом этого года, она не пожелала бы даже своим недругам. Пришлось следить не только за ремонтом в школе, но и за строителями, которые привыкли по ходу дела радеть о своей избушке в родной деревушке.
В последний день августа в школу прибыла приемная комиссия. Мария встретила членов комиссии и, поболтав с ними немного, сбежала в прокуренное кафе, чтобы посидеть там, положив ногу на ногу, за чашечкой невкусного черного кофе. А после обеда с актом комиссии она направилась прямо к заместителю председателя национального комитета. Секретарша и оглянуться не успела, как Мария уже оказалась в его кабинете.
— Завтра я уезжаю в отпуск, — сообщила она как о чем-то само собой разумеющемся, предварительно доложив о завершении ремонта.
— Никуда ты не поедешь, — отозвался заместитель, сидевший у другого конца огромного полированного стола.
С этим человеком Мария учительствовала в Прешове сразу после войны и потому в разговоре с ним придерживалась полуофициального тона.
— Нет, поеду, — повторила она спокойно, но решительно.
В последнее время она чувствовала, что совсем выбилась из сил. Засыпала только со снотворным. Ее собственные дети избегали встреч с ней, и даже мать притихла.
— Сейчас это невозможно, — возразил заместитель полуофициально — полудружески. — В школе без тебя не обойдутся.
— Ты знаешь об этом меньше, чем ваш вахтер, — заявила Мария. — Когда ты в последний раз вел урок?
— Я не потерплю личных выпадов! — парировал заместитель уже более раздраженно.
— А я не потерплю официального тона, особенно когда он не обязателен… И в отпуск я пойду с субботы. В противном случае ищи себе нового директора…
— Подбором кадров я не занимаюсь… И куда же ты намерена уйти, если не секрет?
— Секрета тут никакого нет, только не пытайся иронизировать. Ты отлично знаешь, что ирония никогда не была твоей сильной стороной… Ну а я хотела бы перейти на редакторскую работу… Не веришь? — спросила она и сразу поднялась.
Заместитель знал, что при нынешнем дефиците кадров ее везде возьмут с радостью…
— Главное, что я наконец в поезде, — сказала Мария, заерзав на своем месте, — и еду в Бургас. И не будет ни школы, ни пыли в коридорах. А как только я окунусь в море, товарищ полковник…
— Откуда вам известно, в каком я звании? — удивленно воскликнул Гавлик.
— Я угадала?
— Вы это высчитали?
Она отвела глаза в сторону, чтобы не видеть его недовольного взгляда, а про себя подумала, что, наверное, не стоит дразнить его: ведь в общем-то он человек неплохой и ведет себя вполне, прилично.
— А почему вы так поздно едете в отпуск, товарищ полковник? Неужели вам захотелось помокнуть под балканским дождем? Или вас привлекает ароматная плиска?
О том, что учения армий Варшавского Договора будут называться «Щит», Гавлик узнал одним из первых. Он сразу ясно представил себе, сколько встанет проблем перед их штабом. Правда, он отвечал за работу только на своем участке, но мог судить об этом на основании многолетнего опыта, в том числе на основании опыта учений «Влтава», в которых он принимал участие. Однако учения «Щит» превзошли его ожидания и учения «Влтава» казались ему теперь детской забавой.
К концу учений Гавлик настолько вымотался, что еле держался на ногах и не засыпал на ходу лишь потому, что регулярно взбадривал себя кофе и самыми дешевыми и самыми крепкими венгерскими сигаретами. Тонизирующие средства он старался не принимать, поскольку со времен госпиталя испытывал отвращение к любым порошкам и таблеткам. У него пропал аппетит. И пока остальные офицеры сидели с представителями братских армий на совместном обеде или ужине, Гавлик незаметно исчезал, чтобы вздремнуть хотя бы часок. Просыпался он с опухшими глазами и больной головой. Наконец ему стало казаться, что он начинает сходить с ума: буквы донесений сливались перед ним в сплошное расплывчатое серое пятно, а телефонных звонков из Праги он не слышал…
— Осталось еще два дня, — подбадривал его заместитель министра, с которым двадцать лет назад они вместе учились в академии и посещали самые дешевые кафе.
— Если танки полезут в летные ангары, а самолеты начнут садиться на поверхность Влтавы, ты имей в виду, что это случится по моей вине, — предупредил Гавлик генерала.
— Осталось еще два дня, — повторил заместитель, и слова его, звучавшие обычно как приказ, на этот раз прозвучали скорее как просьба и попытка поддержать друга. — Руда, я разрешаю тебе не ходить на строевой смотр и хоть немного выспаться. А потом… ты пойдешь в отпуск… Поедешь в Йизерекие горы… или в Татры…
— Нет, туда я не поеду, — неучтиво прервал его подчиненный. — Там всегда много наших офицеров, поэтому снова, днем и ночью, придется анализировать учения «Щит»…
— А куда бы ты хотел поехать?
— Куда-нибудь в глушь, к черту на кулички… Да все равно куда, Йозеф, лишь бы там не было никого из наших, лишь бы меня там никто не знал…
— Но где же теперь не встретишь военных?! — искренне посетовал генерал. — Где найдешь такой уголок?
