– Слышали уж…
– Ну и еще послушай. Небось не треснешь, – буркнул Тимка и обиженно повернулся на живот.
Солнце грело плечи сквозь рубашки. Сонно шелестела трава. Желающих прыгнуть с вышки пока больше не было. Делалось скучно. И, наверное, просто так, чтобы разогнать молчание, Генка Звягин, который лежал рядом, лениво сказал:
– А самому завидно…
– Кому? – не понял Тоник.
– Тебе, – зевнул Генка.
– Чего завидно? – Тоник сел.
– Что Тимоха прыгнул.
– Ха…– сказал Тоник.
Не поворачиваясь, Тимка проворчал:
– Если «ха», прыгнул бы сам.
– Ну и прыгнул бы…
– Прыгни! – оживился Генка. Он приподнялся на локтях. Его серые, широко посаженные глаза смотрели на Тоника с ядовитым прищуром. – Спорим, не прыгнешь!
– Мухин же не пустит.
– А ты спрашивал?
– Все спрашивали. Никого же не пустил.
– А Тимку?
– Сравнил! Он же вон какая оглобля.
– Сам оглобля, – сказал Тимка и зевнул.
Подползли на животах (подниматься-то неохота) маленький Петька Сорокин и еще один Петька, из Тимкиного класса.
– Айда, спросим Женьку, – наседал Генка. – Боишься?
Петькам захотелось знать, кто чего боится.
– Антошка прыгнуть обещал, а теперь трясется. Спорим, не прыгнешь?
– На что спорим? – спросил Тоник и встал.
– Хоть на что… На твой фонарь и на мой ножик.
Генка знал вещам цену: у старого, никудышного на вид фонарика был большой зеркальный отражатель. Свет вырывался как из прожектора.
Луч бил метров на сто.
Но и ножик был хороший, охотничий. Рукоятка его кончалась двумя бронзовыми перекладинками с зацепами, чтобы вытаскивать из ружейных стволов застрявшие гильзы. Из-за этих перекладин, когда открывали главное лезвие, нож делался похожим на кинжал.
Мальчишки уже обступили Тоника и Генку. Ждали. Тоник молча раздвинул их плечом и пошел к Женьке.
Мухин сидел в дверях фанерной будки, построенной рядом с вышкой. Он читал. Он не взглянул на Тоника.
– Жень, – сказал Тоник.
– Ну?
– Прыгнуть бы, Жень, а? – сказал Тоник громко, чтобы слышали.
– Не плохо бы.
– Можно?!
Тоник этого совсем не ждал. Сейчас? Так сразу? Серебристые сплетения тонкого металла уходили высоко в синюю пустоту. Казалось, вышка тихо звенит от несильного и высокого ветра. Там, наверху, этот звон становится, наверно, тревожным и напряженным…
– Можно? Да? – уже тихо проговорил Тоник.
– Нельзя, – сказал Мухин, не отрываясь от книги. Его смуглое горбоносое лицо было невозмутимым.
– Ну, Женя, – по молчав, начал Тоник. – Ведь никто же не видит. Никого же нет. Ну, Тимка же прыгал.
– Он тяжелый, – сказал Мухин, перелистывая страницу.
И далась ему эта книга! Хоть бы интересная была, а то одни цифры да значки какие-то. Уж захлопнул бы ее скорее и прогнал бы всех от вышки!
Генка, Тимка и оба Петьки молча ждали.
