Венделл вовремя не подставил ведро. Потом из брюшной полости один за другим были изъяты прочие органы.
Печень, селезенка, поджелудочная железа.
— Вот здесь лезвие прорезало нисходящую аорту, что и является причиной обилия крови на лестнице. — Крауч поднял глаза. — Смерть наступила быстро от обескровливания.
— От обес… чего? — переспросил Пратт.
— Очень просто, сэр, из нее вытекла вся кровь.
Пратт нервно сглотнул и все-таки заставил себя опустить взгляд на брюшину, которая теперь напоминала пустую впадину.
— Вы сказали, что лезвие было длинным. Насколько длинным?
— Чтобы проникнуть так глубоко? По крайней мере сантиметров восемнадцать — двадцать.
— Возможно, нож мясника.
— Я без всяких сомнений сравнил бы это убийство с работой мясника.
— А возможно, это был меч, — предположил Венделл.
— Я бы посчитал, что это довольно подозрительно, — возразил Крауч, — идти по городу, лязгая кровавым мечом.
— Почему вы считаете, что это меч? — спросил Пратт.
— Тип увечий. Два перпендикулярных разреза. В библиотеке моего отца есть книга о чудных обычаях Дальнего
Востока. В ней я читал о таких же ранениях, их наносят в ходе японского обряда сеппуку. Ритуального самоубийства.
— Очень сомнительно, что это самоубийство.
— Я понимаю. Но рисунок точно такой же.
— Рисунок действительно очень любопытный, — признал доктор Крауч. — Две отдельные перпендикулярные раны.
Создается впечатление, что убийца хотел вырезать знак…
— …креста? — Внезапно заинтересовавшись, Пратт поднял таза, — Убитая не была ирландкой, верно ведь?
— Нет, — ответил Крауч, — почти наверняка нет.
— Но ведь многие пациентки в больнице — ирландки?
— Миссия этой больницы — помогать несчастным. Многие наши пациенты, если не большинство из них, пользуются благотворительной помощью.
— То есть они ирландцы. Как мисс Коннелли,
— А теперь послушайте меня. — Венделл заговорил чересчур прямолинейным тоном. — Вы наверняка усмотрели слишком много смысла в этих ранах. Они напоминают крест, но это еще не означает, что убийца — папист.
— Вы их защищаете?
— Я просто указываю на недостатки вашей аргументации. Нельзя приходить к умозаключениям, исходя лишь из особенностей увечий. В таком случае мое объяснение не менее основательно.
— Что какой-то японец забрался на корабль с мечом?
— Пратт рассмеялся. — Вряд ли в Бостоне отыщется такой человек. Зато папистов здесь много.
— Можно прийти и к другому заключению: убийца хочет, чтобы вы обвинили папистов!
— Господин Холмс, — осадил его Крауч, — может, не стоит рассказывать Ночной страже, в чем заключается их работа.
— Их работа — выяснение истины, а не беспочвенные предположения, основанные на религиозном фанатизме.
Глаза Пратта внезапно сузились.
— Господин Холмс, вы ведь состоите в родстве с преподобным Абиелом Холмсом? Из Кембриджа?
В зале повисло молчание, и Норрис заметил, как по лицу Венделла проскользнула тревожная тень.
— Да, — наконец подтвердил Венделл. — Это мой отец.
— Превосходный, честный кальвинист. А вот его сын…
— Благодарю вас, — парировал Венделл, — его сын позаботится о себе сам.
— Господин Холмс, — предостерег его доктор Крауч, — Ваше поведение не принесет особой пользы.
— Но будет взято на заметку, — заверил Пратт. «И не забудется», — читалось в его взгляде. Стражник обратился к Краучу:
— Доктор, насколько хорошо вы знали мисс Пул?
— Она наблюдала за многими моими пациентками.
— И ваше мнение о ней?
— Она была сведущей и умелой. И очень почтительной.
— Были ли у нее враги? Вам что-нибудь известно об этом?
— Безусловно, нет. Она ведь была медицинской сестрой. Ее задача — облегчать боль и страдания.
— Но ведь наверняка случалось, что кто-нибудь из пациентов или их родственников был недоволен? И мог бы обратить свой гнев на больницу и ее персонал?
— Возможно. Но я не могу припомнить человека, который…
— А как насчет Розы Коннелли?
— Юной дамы, которая обнаружила тело?
— Да. Не было ли у нее разногласий с сестрой Пул?
— Могли быть. Девушка достаточно своевольна. Сестра Пул жаловалась мне на ее требовательность.
— Она беспокоилась по поводу лечения ее сестры, — вмешался Норрис.
— Но, господин Маршалл, это не оправдывает непочтительное поведение, — возразил доктор Крауч. — С чьей бы то ни было стороны.
Пратт перевел взгляд на Норриса.
— Вы защищаете эту девицу.
— Судя по всему, мисс Коннелли очень близка со своей сестрой, поэтому у нее есть причины для огорчения. Я имел в виду только это.
— Она огорчена до такой степени, что могла бы применить силу?
— Этого я не говорил.
— Как именно вы обнаружили ее нынче вечером? Она ведь находилась во дворе, верно?
— Доктор Крауч попросил нас прийти в родильную палату из-за недавно возникшего кризиса, я шел сюда из дома.
— Где вы живете?
— Я снимаю комнату в мансарде, сэр, в дальнем конце Мостовой улицы. Это на самом краю больничных угодий.
— Поэтому, чтобы добраться до больницы, вы пересекаете угодья?
— Да. Именно так я пришел сегодня, по лужайке. Я почти подошел к больнице, но тут услышал крики.
— Крики мисс Коннелли? Или погибшей?
— Женские крики. Это я точно знаю. Я двинулся на звук и обнаружил во Дворе мисс Коннелли.
— Видели ли вы существо, которое она так образно описывает? — Пратт посмотрел в свою книжку: — «Чудовище,
Воплощенная Смерть в черном плаще с капюшоном, полы которого развевались, точно крылья гигантской птицы».
— Стражник поднял взгляд.
Норрис покачав головой.
— Этого существа я не видел. Я видел только девушку. Пратт воззрился на Венделла.
