— Возможно, это накидка. Или темный плащ.
— Его лицо светилось белым. — Роза встретила взгляд Норриса, и свет, игравший на его чертах, заставил ее с поразительной четкостью вспомнить чудовище. — Оно было белое, как череп. Вы видели его?
— Не знаю. Луна светила на воду. Отражения часто обманывают зрение.
Роза поджала губы.
— Я рассказываю вам о том, что видела. А вы в ответ пытаетесь давать пояснения — мол, это всего лишь отражение луны!
— Я занимаюсь наукой, мисс Коннелли. И — ничего не могу с этим поделать — всегда ищу логические объяснения.
— Какая же логика в убийстве двух женщин?
— Тут не может быть логики. Это просто зло. Роза нервно сглотнула, а потом тихо сказала:
— Мне страшно оттого, что он знает меня в лицо.
Застонав, Билли перевернулся на другой бок. Лицо спящего подростка выглядело невинным и расслабленным.
Глядя на него, Роза подумала: «Билли не знает, что такое зло! Он видит улыбку и даже не представляет, что за ней может скрываться тьма».
На лестнице послышались глухие шаги. Уловив мужской смех и женское хихиканье, девушка замерла. Одна из жилиц привела наверх клиента. Роза понимала, почему это необходимо, знала: несколько минут с раздвинутыми ногами превращали урчание голодного желудка в предвкушение ужина. Но все же звуки, которые издавала парочка по ту сторону тонкой занавески, заставили Розу покраснеть от стыда. Она не в силах была поднять взгляд на Норриса. И, пока парочка ворчала и стонала, пока солома шуршала под беспокойными телами, Роза смотрела вниз, на сцепленные на коленях руки. А в дальнем углу продолжал кашлять больной, захлебываясь кровавой мокротой.
— Поэтому вы скрываетесь? — спросил Норрис.
Неохотно взглянув на юношу, Роза отметила его решительный взгляд. Казалось, будто Норрис приказал себе не обращать внимание на то, что происходило всего в метре от него, — на совокупление, на кашель умирающего.
Словно бы грязная простыня служила границей отдельного мирка, и в нем только Роза притягивала его внимание.
— Я скрываюсь от неприятностей, господин Маршалл. Oни могут исходить от кого угодно.
— И от Ночной стражи? Они говорят, вы заложили украшение, которое вам не принадлежало.
— Это подарок моей сестры.
— Господин Пратт считает, что вы украли его. Что вы сняли украшение с тела умирающей.
Роза фыркнула.
— Это все мой зять. Эбен хочет отомстить, поэтому распространяет обо мне слухи. Но даже если бы он был прав, даже если бы я украла медальон, все равно я ему ничего не должна. Как иначе я заплатила бы за похороны
Арнии?
— За ее похороны? Но ведь она… — Норрис запнулся.
— Что она? — спросила Роза.
— Ничего. Просто… у нее необычное имя, вот и все. Арния. Красивое имя.
Роза печально улыбнулась.
— Так звали нашу бабушку. «Золотая женщина» — вот что означает это имя у ирландцев. А моя сестра и вправду была золотой. До того как вышла замуж.
Усилившиеся звуки за занавеской сопровождались теперь неистовым шлепаньем, столкновением двух тел. Роза не могла смотреть в глаза Норрису. Она уткнулась взглядом в свои башмаки, стоявшие на устланном соломой полу. Из подстилки, на которой сидел Норрис, медленно вылезло какое-то насекомое. Розе показалось, что юноша не видит его. Она поборола желание раздавить жучка башмаком.
— Арния заслуживала лучшего, — тихо проговорила Роза. — Но в конечном счете у ее могилы стояла только я. И
Мэри Робинсон.
— Сестра Робинсон была на похоронах?
— Она была добра к моей сестре и ко всем остальным. В отличие от мисс Пул. Ох, признаю, я не любила ее, но
Мэри была совсем другой.
Роза печально покачала головой.
Совокупление за шторой закончилось, и громкие стоны сменились изнеможенными вздохами. Роза уже забыла об этой парочке, в ее памяти всплыла последняя встреча с Мэри Робинсон на кладбище Святого Августина. Она вспоминала мятущийся взгляд и трясущиеся руки девушки. И как та исчезла — внезапно, даже не попрощавшись.
Билли зашевелился, сел и, почесав голову, смахнул с волос грязные соломинки. Затем посмотрел на Норриса.
— Значит, вы сегодня с нами спать будете? — поинтересовался он. Роза вспыхнула.
— Нет, Билли. Нет.
— Я могу подвинуть свою кровать и освободить вам место, — предложил парнишка. А потом добавил собственническим тоном: — Но чур только я буду спать рядышком с мисс Розой. Она обещала.
— Я даже и не думал занимать твое место, Билли, — сказал Норрис. Он поднялся, отряхивая солому с брюк. -
Простите, что отнял у вас время, мисс Коннелли. Спасибо, что поговорили со мной.
Норрис отдернул занавеску и двинулся вниз по лестнице.
— Господин Маршалл! — Роза с трудом поднялась на ноги и поспешила за ним. — Очень прошу вас больше не наводить справок в мастерской, где я работаю.
Он нахмурился.
— Что, простите?
— Если вы сделаете это, я могу лишиться средств к существованию.
— Я никогда не был в том месте, где вы работаете.
— Сегодня туда приходил мужчина — спрашивал, где я я живу.
— Я даже не знаю, где вы работаете. — Норрис открыл дверь, выпустив яростный ветер, сквозняк потянул юношу за сюртук, всколыхнул подол Розиной юбки. — О вас расспрашивал не я.
В этот студеный вечер доктор Натаниэл Берри не думает о смерти.
Напротив, он думает отыскать какую-нибудь сговорчивую курву. А почему, собственно, и нет? Он молод, но, как старший интерн больницы, вынужден подолгу работать. У него нет возможности ухаживать за женщинами так, как это обычно делают джентльмены, ему недосуг вести вежливые беседы на светских раутах и музыкальных вечерах, для благочинных прогулок по улице Коллонад он тоже не находит времени. В этом году он только и делает что обслуживает пациентов Массачусетской общей больницы, двадцать четыре часа в сутки, а уж вечера вне больничных угодий выпадают ему крайне редко.
Однако нынешний вечер, к его величайшему удивлению, оказался свободным.
Если молодой человек слишком долго сдерживает свои естественные потребности, именно они, эти потребности, берут верх, когда тот наконец оказывается на свободе. Поэтому, покидая свое жилище в больнице, доктор Берри прямиком направляется в район Серверный склон, пользующийся дурной славой, — а именно в таверну «Караульный холм», где поседевшие моряки отираются бок о бок с освобожденными рабами и куда молодые дамы наверняка заходят не только за бокалом бренди.
Доктор Берри не задерживается в таверне.
Всего лишь после двух ромовых флипов он выходит оттуда, но уже не один, а с легкомысленно хохочущим объектом вожделения. Трудно было выбрать более откровенную шлюху, чем эта неопрятная потаскушка со спутанными черными волосами, но ему она отлично подходит, поэтому Натаниэл ведет ее к реке, где обычно и проходят подобные свидания. Девушка охотно, хоть и несколько нетвердо шагает рядом,
