женщин в тот самый момент, когда наконец исполняется их самое сокровенное желание, дар материнства… — Он запнулся и в упор уставился на Норриса.
Пока юноша шел по аудитории, за ним наблюдали и все остальные. Нуда, явился печально известный
Потрошитель. Неужели они его боятся? Неужели беспокоятся, что, если он сядет рядом, зло передастся и им?
— Господин Маршалл, отыщите себе место! — велел Крауч.
— Я попытаюсь, сэр.
— Сюда! — Венделл поднялся со своего стула. — Норрис, мы оставили тебе местечко.
Остро ощущая пристальные взгляды, Норрис с трудом протискивался между рядами, мимо молодых людей, которые, казалось, вздрагивали, если он случайно задевал их.
Норрис опустился на стул, стоявший между Венделлом и Чарлзом.
— Спасибо вам, — шепотом поблагодарил он.
— Мы боялись, что ты вообще не придешь, — признался Чарлз. — До тебя наверняка дошли утренние слухи.
Говорят…
— Джентльмены, надеюсь, вы закончили свою беседу? — осведомился Крауч, и Чарлз покраснел. — Итак… Если вы, конечно, позволите мне продолжить… — Крауч откашлялся и снова начал прохаживаться по сцене. — В настоящий момент в нашей родильной палате наблюдается эпидемия, и я опасаюсь, что вскоре появятся новые больные. Так что сегодняшнюю утреннюю лекцию мы посвятим вопросу послеродовой горячки, иначе называемой родильной горячкой. Эта болезнь поражает женщину в самом расцвете юности, как раз в тот момент, когда она обретает истинный смысл жизни. И хотя ребенок может благополучно появиться на свет и прекрасно себя чувствовать, родильнице все равно угрожает опасность.
Недуг может напасть и во время родов, и через несколько часов после них, и даже спустя несколько дней.
Сначала женщина испытывает холод, да такой, что зачастую от ее дрожи сотрясается кровать. Озноб неизбежно сменяется жаром, когда кожа покрывается румянцем, а сердце ускоряет ритм. Однако настоящий источник мучений — боль. Она зарождается в тазовой области и превращается в настоящую пытку, когда распухает брюшина. Любое прикосновение к коже, даже простое поглаживание может стать причиной настоящих страданий и криков. Также часто появляются кровавые выделения, весьма омерзительные и зловонные. Смердят одежда, белье и даже сама комната. Трудно себе представить мучительное унижение дамы, привыкшей к тщательнейшей гигиене, когда она понимает, какая отталкивающая вонь от нее исходит. Но самое страшное еще впереди.
Крауч сделал паузу. В аудитории повисла гробовая тишина — все внимание было сосредоточено на лекторе.
— Пульс постепенно учащается, — продолжил Крауч. — Ум затуманивается до такой степени, что порой пациентка теряет счет дням и часам, а иногда начинает что-то бессвязно бормотать. Часто возникает неудержимая рвота, невероятно отталкивающего свойства. Дыхание затрудняется. Пульс становится неровным. С этого момента можно применять лишь морфий и вино, так как далее неизбежно следует смерть. — Доктор молча оглядел аудиторию. — В ближайшие несколько месяцев вы сможете сами увидеть больных, ощупать их, ощутить запах.
Некоторые заявляют, что эту инфекцию можно сравнить с оспой. Но если так, то почему она не распространяется на тех, кто ухаживает за больными, и на тех, кто не носит ребенка? Другие говорят, что это миазмы, эпидемическое состояние воздуха. И действительно — чем можно объяснить тот факт, что от этого недуга умирают тысячи женщин во Франции, в Венгрии, в Ангаии? У нас их становится все больше и больше. На последнем собрании Бостонского общества усовершенствования медицины мои коллеги называли тревожные цифры. Один из докторов потерял пять пациенток, практически одну за другой. А я всего за месяц лишился семи.
Наклонившись вперед, Венделл поморщился.
— Бог мой, — пробормотал он. — И в самом деле, эпидемия.
— Болезнь начала страшить пациенток до такой степени, что многие будущие матери по невежеству стараются избегать больницы. Но именно в больнице их ожидают неизмеримо лучшие условия, чем в грязных доходных домах, где нет докторов.
Венделл резко поднялся с места.
— Вопрос, сэр. Вы позволите? Крауч взглянул на студента:
— Да, господин Холмс?
— А в доходных домах случаются такие эпидемии? Среди ирландок из Южного Бостона?
— Пока нет.
— Но многие из них живут в грязи. Недостаточно хорошо питаются, в общем, существуют в ужасных условиях.
Разве при этом они не должны умирать?
— У бедняков иная конституция. Они сделаны из другого теста.
— Я слышал, что женщины, внезапно рожающие на улице или в поле, гораздо реже страдают от горячки. Это тоже из-за того, что они крепче?
— Такова моя теория. В будущем мы еще не раз поговорим об этом. — Крауч замолк, потом продолжил: — А теперь перейдем к анатомической части, которую представит доктор Сьюэлл. Должен с сожалением признать: сегодняшний образец — моя бывшая пациентка, молодая женщина, погибшая от недуга, который я вам только что описал. Я попрошу доктора Сьюэлла сделать анатомическое заключение.
Доктор Крауч занял свое место, а доктор Сьюэлл взобрался на сцену, под его мощным телом ступеньки яростно заскрипели.
— То, что вы сейчас услышали, — начал Сьюэлл, — классическое описание родильной горячки. Теперь мы рассмотрим патологию этого недуга. — Он молча оглядел аудиторию, ряды, которые занимали студенты. -
Господин Лакауэй! Не соблаговолите ли вы подняться сюда и помочь мне?
— Сэр?
— Вы еще ни разу не предлагали свои услуги на анатомическом показе. Я предоставляю вам такую возможность.
— Не думаю, что вы сделали правильный выбор…
— Ох, иди же, Чарли! — воскликнул Эдвард, сидевший за спиной у Чарлза. Он похлопал приятеля по плечу. -
Обещаю: если станешь падать на этот раз, тебя обязательно кто-нибудь подхватит.
— Господин Лакауэй, я вас жду, — поторопил юношу доктор Сьюэлл.
Чарлз нервно сглотнул и, поднявшись на ноги, неохотно двинулся к сцене.
Ассистент Сьюэлла вывез на сцену труп и снял с него простыню. Увидев тело молодой женщины, Чарлз в ужасе отшатнулся. Ее черные волосы волнами ниспадали к полу, а одна рука, тонкая и белая, свесилась с края стола.
— Сейчас будет весело, — склонившись вперед, пробормотал Эдвард на ухо Венделлу. — Как думаешь, скоро он свалится? Может, заключим пари?
— Эдвард, это не смешно.
— Нуда, не смешно. Пока.
На сцене доктор Сьюэлл обнажил поднос с инструментами. Он выбрал нож и передал его Чарлзу, тот принял инструмент с таким выражением лица, будто впервые в жизни увидел лезвие.
— Мы не станем проводить полное вскрытие.
Сосредоточимся лишь на патологии данного недуга. Вы работали с трупами всю неделю, так что теперь без труда сможете провести анатомирование.
— Моя ставка: десять секунд — и он рухнет на пол, — пробормотал Эдвард.
— Тсс! — одернул его Венделл.
Чарлз подошел к телу. Даже со своего места Норрис видел, как дрожит его рука.
