взглянув на карточку. — Вы не сообщали об этом Ночной страже?
— Нет.
— Почему?
— Разговаривать с господином Праттом — бесполезно.
Роза произнесла эту фразу презрительным тоном, по которому было понятно, что она думает о стражнике.
Венделл улыбнулся.
— Должен согласиться с вами.
— Думаю, из Полоумного Билли получился бы констебль получше. К тому же господин Пратт все равно не поверит мне.
— Вы это твердо знаете?
— Нашим братьям и сестрам никто не верит. За нами, ирландцами, нужен глаз да глаз, иначе мы обчистим карманы или утащим ваших детей. Если бы вы, доктора, не разрезали нам грудь и не рылись бы там, как нарисовано вон в той книжке, — Роза показала на учебник анатомии, лежавший на столе Норриса, — вы наверняка считали бы, что у нас нет такого же сердца, как у вас.
— О, мисс Коннелли, я не сомневаюсь, что у вас есть сердце. И к тому же очень благородное, раз вы взвалили на себя такое бремя — свою племянницу.
— Едва ли это бремя, сэр. Она — моя единственная родня. «Теперь — единственная», — уточнила про себя Роза.
— Вы уверены, что ребенок в надежном месте?
— Более надежного места у меня нет.
— Где она? Мы можем ее увидеть?
Роза засомневалась. Пусть Венделл смотрел на нее решительным взглядом и не подал ни единого повода для сомнений, все равно жизнь Мегги была под угрозой.
— Похоже, она и есть сердцевина этой истории, — настаивал Норрис. — Прошу вас, Роза. Нам просто нужно убедиться, что она под надежной защитой. Что она здорова.
Только просьба Норриса и убедила ее. С той самой первой встречи в больнице Розу тянуло к нему — ей казалось, что он, в отличие от других джентльменов, был человеком, к которому она могла обратиться в случае необходимости. Прошлым вечером благородный поступок юноши только укрепил ее веру в Норриса. Роза выглянула в окно.
— Уже стемнело. Я никогда не хожу туда при свете дня. Она поднялась. — Думаю, сейчас уже можно.
— Я найму экипаж, — пообещал Венделл.
— Ни один экипаж не сможет заехать в тот закоулок, куда мы отправимся. — Поплотнее укутавшись в плащ, девушка направилась к двери. — Мы пойдем пешком.
Мир Хепзибы всегда напоминал царство теней. Даже когда Роза приходила сюда в солнечные дни, свет едва проникал в эту комнату с низким потолком. Усердно сохраняя тепло, Хепзиба заколотила все ставни, отчего ее комната превратилась в мрачную пещерку, углы которой навсегда оставались невидимыми. Так что этим вечером темное пространство без всяких свечей и огня, который заменяли тлеющие угли, казалось Розе привычным.
Радостно рассмеявшись, девушка вынула Мегги из корзинки и поднесла к себе, вдыхая знакомые ароматы ее волос и пеленок. Мегги ответила влажным кашлем, а потом, вытянув маленькие пальчики, ухватила прядь Розиных волос. На верхней губе ребенка поблескивала слизь.
— Ах, моя дорогая девочка! — воскликнула Роза, прижимая Мегги к своей груди, не знающей молока. Как бы мне хотелось самой кормить малышку!
Оба джентльмена, стоявшие позади нее, странным образом хранили молчание, наблюдая за тем, как она возится с ребенком.
— Она болеет? — спросила Роза Хепзибу.
— Вчера вечером начала кашлять. Ты ведь несколько дней не приходила сюда.
— Сегодня я передала вам деньги. Их принес Билли, верно?
В слабом мерцании очага толстошеяя Хепзиба напоминала огромную жабу, взгромоздившуюся на стул.
— Да, идиотик принес их. Но мне нужно еще.
— Еще? Я же передала, сколько вы просили.
— Девочка не дает мне спать, так-то вот. Кашляет.
— Можно мы посмотрим на ребенка? — вмешался Норрис. — Нам хочется убедиться в том, что она здорова.
Оглядев его, Хепзиба проворчала:
— Какого же это джентльмена заботит ребенок без отца?
— Мадам, мы студенты-медики. Нас заботят все дети.
— О-хо-хо, ну и дела! — рассмеялась Хепзиба. — Я могу показать вам тысяч десять других, если вы уже закончили с этой.
Норрис зажег свечу возле очага.
— Роза, поднесите девочку сюда. Здесь я смогу получше рассмотреть ее.
Девушка передала ему Мегги. Доверчивыми глазами малышка наблюдала за тем, как Норрис, развернув одеяльце, осмотрел ее грудку, ощупал животик. Роза заметила, что у него уже надежные и уверенные руки, как у настоящего доктора, и представила, как юноша будет выглядеть годы спустя, с посеребренными сединой волосами, с мудрыми, серьезными глазами. О, как же ей хотелось знать его таким! Увидеть, как он будет смотреть на своего собственного ребенка. «На нашего ребенка!»
— Норрис тщательно осмотрел Мегги, пухлые бедра девочки свидетельствовали о том, что питается она хорошо. Но ребенок кашлял, а из носика тянулись нити прозрачной слизи. Похоже, жара у нее нет, — заметил
Норрис. — Однако нос заложен.
Хепзиба возмущенно фыркнула.
— У всех малышей так. В Южном Бостоне нет ни одного дитяти без соплей под носом.
— Но она совсем маленькая.
— Она ест даже больше, чем нужно. И за это мне тоже следует доплатить.
Запустив руку в карман и вытащив оттуда горсть монет, Венделл вложил их в ладонь кормилицы.
— Вы получите еще. Но только ребенок должен быть здоровым и сытым. Вы поняли?
Хепзиба уставилась на монеты. И ответила с ноткой уважения в голосе:
— Будет, сэр, будет. Я позабочусь об этом.
Пораженная его щедростью, Роза взглянула на Венделла.
— Я найду способ отплатить вам, господин Холмс, — тихо пообещала она. — Клянусь.
Не стоит даже говорить об этом, — возразил Венделл. — Прошу извинить нас, мы с господином Маршаллом должны побеседовать наедине.
Он посмотрел на Норриса, и оба молодых человека вышили наружу, в переулок.
— Не один, а целых два джентльмена за тебя платят. — Взглянув на Розу, Хепзиба понимающе усмехнулась. -
Похоже, ты девица не промах.
Это ужасное место! — воскликнул Венделл. — Даже если эта женщина хорошо кормит ребенка, ты только взгляни на нее! Она омерзительна. И вся здешняя округа, и эти доходные дома, они просто кишат заразой.
И в них полно детей, подумал Норрис, глядя в переулок на окна, за которыми горели свечи. Всех этих детей не сосчитать, и каждый из них уязвим, как малышка Мегги. Молодые люди, дрожа, стояли у двери Хепзибы — за то время, пока они были в помещении, на улице заметно похолодало.
— Ей нельзя здесь оставаться, — согласился Норрис.
— Вопрос только в том, есть ли у нас выбор, — отозвался Венделл.
