Он открыл глаза и, морщась от боли, сфокусировал взгляд на сухощавом лице с торчащими седыми бакенбардами. Привидение ухмыльнулось, явив пустой, беззубый рот. «Я умер и попал в ад», – подумал Виктор.
– Эй, мистер, сигаретка найдется?
Виктор покачал головой и едва слышно прошептал:
– Сомневаюсь.
– Ну тогда хоть доллар занять можно?
– Отвали, – прохрипел Виктор, щурясь от яркого дневного света. Он попытался вспомнить, где находится, но голова болела, а нудный голос не давал сосредоточиться.
– Да, здесь сигареткой не разживешься. Как в тюрьме. Я бы встал да ушел, но, знаешь, на улице сейчас холодно. Опять же дождь всю ночь лил. Не будь тут теплее…
Виктор открыл глаза:
– Где я?
– Палата номер три. Территория злобных гадин.
Он попытался сесть и едва не задохнулся от боли. В глазах помутилось. Он зацепился взглядом за металлическую стойку с пластиковым пакетом, наполовину заполненным какой-то жидкостью, медленно капающей в длинную прозрачную трубку, которая шла к его руке. Левое плечо было перебинтовано. За окном светило солнце.
– Который час?
– Не знаю. Наверное, часов девять. Завтрак вы пропустили.
– Мне нужно уйти отсюда. – Виктор спустил с кровати ноги и обнаружил, что, кроме дешевого больничного халата, на нем ничего нет. – Где моя одежда? Бумажник?
Старик пожал плечами:
– Сестра должна знать. Вы у нее спросите.
Кнопка вызова нашлась под простыней. Нажав ее несколько раз, Виктор начал отдирать пластырь, фиксировавший на руке трубку от капельницы.
Дверь с тихим шипением открылась, и женский голос рявкнул:
– Мистер Холланд! Вы что это себе позволяете?
– Ухожу отсюда, вот что я делаю, – ответил он, отбрасывая комочек пластыря. А вот вытащить из вены трубку не удалось – медсестра, метнувшись к кровати, накрыла катетер марлевым тампоном.
– Я ни при чем, мисс Редферн! – завопил старик.
– Марш в постель, Ленни! Живо! А что касается вас, мистер Холланд… – Она пронзила Виктора суровым взглядом. – Предупреждаю, вы потеряли слишком много крови.
– Верните мне одежду.
– Не спорьте, мистер Холланд. Вам придется остаться.
– Почему?
– Потому что у вас капельница, вот почему! – рявкнула мисс Редферн, надежно закрепляя трубку.
– Мне нужна моя одежда! – требовательно повторил он.
– Нам никакую одежду не присылали. Надо в неотложке спросить.
– Ну так спросите! Позвоните им, черт возьми! – Медсестра неодобрительно нахмурилась, и Виктор, скрипнув зубами, с натянутой вежливостью добавил: – Пожалуйста, если вам не трудно.
Прошло еще полчаса, прежде чем появившаяся в палате женщина объяснила, что случилось с его одеждой.
– Боюсь, мы… э… да… потеряли вашу одежду, мистер Холланд, – явно нервничая под его удивленным взглядом, призналась она.
– То есть как «потеряли»? Что это значит?
– Ваша одежда… – женщина замялась, – ее украли. Из отделения неотложной помощи. Поверьте мне, ничего подобного у нас раньше не случалось. Нам очень, очень жаль, мистер Холланд. Но уверяю вас, мы все возместим… купим вам другую одежду…
Слишком озабоченная поиском выхода из неприятной ситуации, она не заметила, как изменилось лицо пациента. События минувшего вечера смешались в памяти в беспорядочный клубок. Дергая за ниточки неясных, обрывочных воспоминаний, он пытался понять, что же случилось с фотопленкой. Да, кассета была с ним, пока они ехали в больницу. Лежала в кармане ветровки. Виктор помнил, что все время держал ее в кулаке. Помнил, как отмахнулся и едва не ударил свою спасительницу, когда она попыталась вытащить его руку из кармана. Но что было потом? Дальнейшее слилось в неясное пятно.
– …Деньги пропали, но ваши кредитные карточки, похоже, на месте, так что все не так уж и плохо.
Он непонимающе посмотрел на нее:
– Что? Что вы говорите?
– Я говорю о ваших личных вещах, мистер Холланд. – Женщина указала на бумажник и часы, которые только что положила на прикроватный столик. – Охранник нашел их в урне во дворе. Похоже, вора интересовали только наличные.
– Да. И моя одежда.
Как только она вышла, Виктор тут же нажал кнопку вызова. Мисс Редферн появилась буквально тут же – с заставленным едой подносом.
– Поешьте, мистер Холланд. Вы так нервничаете, а может, дело всего только в гипогликемии.
– В неотложку меня привезла какая-то женщина. Ее зовут Кэтрин. Мне нужно найти ее.
– Ну вот! Вы только посмотрите, что у нас тут. Яичница и «райе криспиз». Вот ваша вилка. Берите-ка да…
– Мисс Редферн! Вы можете забыть на минуту об этих чертовых хлопьях!
– А вот чертыхаться не надо! – Мисс Редферн решительно водрузила поднос на столик.
– Мне необходимо найти эту женщину!
Не говоря ни слова, мисс Редферн развернулась и, приняв обиженный вид, промаршировала к двери. Вернувшись через несколько минут, она протянула ему листок, на котором рядом с именем Кэтрин Уивер был указан местный адрес.
– Вы уж завтракайте побыстрее. Вас там полицейский дожидается. Хочет поговорить.
– Ладно, – проворчал он, поддевая вилкой кусочек холодной, застывшей, похожей на резиновую яичницы и отправляя его в рот.
– А еще звонили из ФБР. Их человек уже едет сюда.
Виктор нервно вскинул голову:
– Человек из ФБР? Как его имя?
– Господи, да откуда ж мне знать! – Она пожала плечами. – Вроде бы что-то польское.
Виктор кивнул и медленно опустил вилку.
– Половски, – негромко сказал он.
– Вроде бы так, Половски. – Мисс Редферн повернулась и, качая головой, вышла из палаты. – ФБР… надо же, – проворчала она. – Интересно, что такое надо натворить, чтобы тобой заинтересовалось ФБР?
Дверь еще не закрылась, а Виктор уже вскочил с кровати и, сорвав тампон, вытащил из вены трубку. Боли он даже не почувствовал – мысли были заняты другим. Как можно скорее, пока здесь не появился Половски, выбраться из больницы. Виктор не сомневался, что именно фэбээровец подставил его прошлым вечером. Второй попытки им дать нельзя.
Он повернулся к соседу по палате:
– Ленни, где ваша одежда?
Старик неохотно указал на шкаф возле умывальника:
– Там. Только другой у меня нет. Да она вам и не подойдет, мистер…
Виктор распахнул дверцу. Достал поношенную, с бахромой на рукавах хлопчатобумажную рубашку,
