— Однако ввиду… ввиду этих печальных событий вам, может быть, не захочется искать помощи у нас.
— Ну, что ж, — спокойно проговорила Хилари, как бы взвешивая все «за» и «против». — Думаю, такое происходит в исключительных случаях и вряд ли бывает каждый вечер.
— Конечно, — сказал он. — Я… — он внезапно замолчал, собираясь с мыслями. — Мисс Рид, позвольте мне быть откровенным с вами. Я не стану притворяться, будто точно знаю, что вам нужно. Мне нужно было бы чаще видеть вас, наблюдать за вами — не в медицинском, не в физическом смысле, а в самом общем. Нужно увидеть, как вы реагируете на других людей, на различные искушения и соблазны, на всевозможные удовольствия. Понт-клуб, как вы можете догадаться, — это своего рода лечебный клуб. Его члены помогают друг другу решать свои проблемы. Новички смешиваются с завсегдатаями, очень быстро знакомятся, становятся друзьями и находят людей, с которыми имеют много общего — согласие, гармонию, взаимопонимание, я бы сказал. У нас бывают киносеансы, лекции с демонстрацией слайдов, игры всех видов, показы мод, эксперименты; здесь есть бассейн и оборудование для любого увлечения, хобби. Если вы станете одной из нас, то уже через месяц у меня будет множество отзывов о вашем характере, и я смогу составить мнение и рекомендации, что вам нужно, чтобы быть счастливой. Все люди стремятся к счастью, мисс Рид. Если бы только мы могли указать им безошибочный путь к нему!
Хилари перевела разговор на практические рельсы:
— Сколько это стоит?
— Вступление в Понт-клуб? Всего пять гиней в год. Участие в других мероприятиях оплачивается отдельно, но это по вашему усмотрению. Если вы проведете у нас три месяца, пользуясь всем, что здесь есть, то потратите около двухсот пятидесяти фунтов. Вы ведь не бедны, мисс Рид, нет?
— Нет, конечно, нет.
— У нас ведь есть программа помощи тем, кто сам не в состоянии…
И Понт, по-прежнему стоя очень близко от Хилари, начал подробно рассказывать, как действует программа.
Роджер сидел дома на Белл-Стрит, с одной стороны виски с содовой, с другой — все сегодняшние дневные газеты. Он слышал, как Дженет разговаривает в саду с соседкой, и спрашивал себя, действительно ли у него так болит плечо, что он не может постричь траву. С сожалением решив, что нет, он уже готов был встать и приняться за работу, как вдруг раздался телефонный звонок. Левой руке давалась отсрочка.
— Роджер Уэст.
— Это Мориарти, сэр.
— Слушаю вас, — отозвался Роджер.
— Здесь констебль Рид с очень интересным донесением.
— Где здесь? — спросил Роджер.
— В Ярде, сэр.
Роджер в сомнении задумался, потом сказал:
— Попросите ее приехать ко мне домой… и пусть она не надевает форму.
— Хорошо, сэр. Кажется, Понт очень расстроился из-за смерти одного человека из клуба после нападения. Мы можем квалифицировать это как убийство?
— Не знаю, — ответил Роджер. — Я поинтересуюсь в отделе юрисконсульта.
Ему показалось, Мориарти что-то сказал шепотом, но до него только донеслось:
— Лучше подстраховаться, чем потом плакать, сэр!
Роджер отправился на кухню, чтобы предупредить Дженет о приезде девушки.
— Значит, теперь ты уж точно не сможешь подстричь траву, — проговорила Дженет, смеясь. — Хорошо, милый, у Ричарда завтра выходной, и он этим займется.
Через полчаса у дома остановился зеленый автомобиль, за рулем которого сидела Хилари Рид. Дженет увидела в окно, как девушка выходит из машины. Хилари прекрасно держалась, от нее веяло воспитанностью, уверенностью, грацией.
— Не уверяй меня, что она служит в полиции, — изумленно промолвила Дженет.
— Поди открой ей дверь, — сказал Роджер, — только не убей ее на пороге своей ревностью.
— Свинья же ты!
— М-я-у!
В дверях все обменялись приветствиями и любезностями. Девушка была прекрасно подкрашена, одета в простое платье нефритово-зеленого цвета, отделанное коричневым шелком. Пробормотав что-то вроде «сад», Дженет вышла, оставив их с Роджером наедине. Он чувствовал себя легко, удивляясь, для кого предназначается вся эта косметика, и спрашивая вслух, что она будет пить.
— Ничего, спасибо, сэр.
— Не стоит отказываться ради соблюдения приличий.
— Я взяла себе за правило никогда не пить, если я за рулем, — объяснила ему Хилари Рид.
— Разумно. Ну, так что же там случилось?
Ее доклад был четким и кратким, ему это понравилось. Протягивая ему переведенный в машинопись рассказ обо всем, что произошло, Хилари заключила:
— Он странный человек, сэр, но у меня создалось впечатление, что все, что он говорил, было абсолютно искренне.
— И в то же время он, может быть, приглашает вас вступить в один из самых грязных и непристойных клубов.
— Да, я знаю. И все же, думаю, он искренне стремится помочь. И, по-моему, он действительно очень расстроен тем, что произошло. Но нам, мне кажется, придется учесть одну вещь, сэр.
— Что именно?
— Я уверена, его очень трудно обмануть.
— Вы думаете, он уже вас вычислил?
— Я пока сомневаюсь, но, полагаю, если мне придется вступить в клуб, то я должна находиться там все время, а не появляться время от времени, урывками, после того, как выполню обычную работу в Ярде И, думаю, мне вообще пока не стоит показываться в Ярде, сэр, если я вступлю в клуб, лучше докладывать ежедневно по телефону.
«Она делает из меня Мориарти», — подумал Роджер и сказал:
— Это может быть очень опасным делом. Серная кислота — не косметика.
Нисколько не смутившись, девушка ответила:
— Я очень благодарна вам, сэр, за возможность принять участие в раскрытии этого преступления.
— Да? Почему?
— Я пошла работать в полицию, потому что думала, что смогу помочь в предотвращении преступлений среди девушек, и в общем — среди молодых людей. Я и подумать не могла, что мне придется большую часть времени возиться с этими испорченными мерзкими стариками.
— Которые, в свою очередь, портят молодежь, — ласково поправил ее Роджер.
Хилари Рид молчала.
«Что случилось со столичной полицией? — раздраженно подумал Роджер. — Неужто мы все превратились в реформаторов?»
Он прямо посмотрел в ясные голубые глаза девушки и сказал:
— Прежде всего, констебль Рид, мы охотимся на преступников. Никогда не забывайте об этом.
— Конечно, не забуду, сэр.
— Понт может быть искренним и откровенным, но одновременно содержать собственный публичный дом. Он может быть даже сумасшедшим — меня это нисколько не удивит, в таких случаях человек нередко начинает изображать из себя бога. Наконец, его могли вовлечь в какую-то преступную деятельность, за ним может кто-то стоять, угрожая перерезать горло. Нет ничего страшнее поссорившихся воров. Вы это понимаете?
— Понимаю, сэр, — она посмотрела на него не дрогнувшим взглядом.
— Вот и хорошо. Я хочу во всех подробностях знать, что происходит в Понт-клубе и в клинике Понта. У
