Павел Миронович корил Иру: «Что ты брата так поздно привела?! Вот бы на два года раньше!» И, может быть, стал бы я спортсменом. Хотя вряд ли — у меня уже тогда начались проблемы со зрением.
Еще в школе я решил, что буду поступать в юридический институт, — мне всегда хотелось, чтобы в обществе были справедливость и порядок. К тому же меня с детства раздражало, что на вопросы во дворе, где работает отец, мне приходилось отвечать: «В банке». Тогда большинство людей полагало, что банк — это место, где только считают и выдают наличные, некая большая касса.
Но Юридический институт на улице Герцена, в который я собирался поступать, как раз в 1956 году закрыли. И тогда младший брат моего отца Борис, отслуживший во время войны политработником в военно-воздушных войсках, тот самый, который предлагал меня Феликсом назвать (после войны он окончил ВПШ, работал инструктором ЦК КПСС, наконец стал заместителем министра высшего образования по кадрам), сказал: «Витя, зачем тебе идти в юридический институт? У нас общество и так справедливое. Нам юристов девать некуда. Учись на экономиста!» Отец его поддержал: «Мне не веришь — послушай опытного человека!»
И этот совет, считаю, был правильный. У меня во Внешторгбанке был товарищ — Эдуард Павлович Гостев, работавший потом во многих наших загранбанках: в Лондоне, Цюрихе, Вене. Он учился на юрфаке МГУ, на одном курсе с Михаилом Сергеевичем Горбачевым, так вот его распределили работать юристом на почту. Только после обязательных трех лет отработки он пошел работать в банк в управление иностранных операций.
Студенческие годы
Можно убедиться, что земля поката, — сядь на собственные ягодицы и катись!
Подал я заявление в Государственный экономический институт на Зацепе (потом его объединили с Плехановским институтом). В Финансовый институт не пошел по принципиальным соображениям — на него был плотно завязан отец, а мне хотелось независимости. Но пришел отец и посоветовал забрать заявление — в Госэкономинституте в тот момент среди преподавателей разразилась большая склока, и за какие-то провинности должны были вот-вот освободить ректора: «Дядя Боря председатель комиссии, и тебя на вступительных экзаменах могут завалить. Поступай в Финансовый, через полгода переведешься куда тебе захочется!» Я так и сделал и в 1956 году поступил на кредитно- экономический факультет Московского финансового института. Через полгода дергаться уже было не принципиально.
Став студентом, я сразу стал играть за сборную института по баскетболу. Следует сказать, что она была в то время достаточно сильной командой среди московских вузов. В то же время из-за периодически повышающегося давления меня записали в гипертоники. Мне это давало возможность «косить» от поездок на целину, но не мешало заниматься спортом. Не передать, с каким удовольствием мы ходили на тренировки, проводимые нашим любимым тренером Юрием Петровичем Герасимовым.
А после тренировок с неменьшим удовольствием шли в так называемые «Паруса» попить пива. Эх, молодость, молодость!
Институт мне много дал, ну а главное — научил аналитически мыслить, уметь за внешней оболочкой явления видеть суть. Эта отличная школа весьма пригодилась в дальнейшем.
После поступления в институт я ежедневно, кроме воскресенья, добирался на трамвае № 5 от остановки «Палиха», что рядом с Бутырской тюрьмой, до остановки «Дом обуви», где неподалеку находился институт. С интересом посещал лекции и семинарские занятия. Но однажды, в начале октября, по причине столкновения трамвая с легковой машиной на улице Образцова в районе МИИТа минут на двадцать опоздал на лекцию по политэкономии капитализма профессора А. Я. Лифшица. Не желая прерывать рассказ лектора о разоблачениях К. Марксом язв капитализма, решил скоротать первую половину лекции чтением «Комсомолки» на втором этаже, не имея понятия, что там же расположен кабинет всеми уважаемого ректора В. В. Щербакова. И вот, заканчивая чтение спортивной полосы, услышал вопрос: «Почему не на лекции? Где ваш студенческий билет?» Передо мной стоял Владимир Васильевич. На мое лепетание о трамвае он провозгласил: «Вы позорите факультет и отца тоже!»
Вот тогда старшие товарищи по баскетболу объяснили: «Если опоздал, то приходи к началу следующей пары и никогда не болтайся в институте, а особенно на втором этаже!» Так я иногда и делал в последующие три года.
Многие думают, что у меня карьера прямая и безоблачная. В целом я согласен с тем, что судьба у меня сложилась неплохо. Но так, чтобы все протекало совсем безоблачно, увы, не получалось. Очень многие вещи, особенно связанные с заграничной работой, меня закалили. А имя отца, широко известное в банковских кругах, карьере на начальном этапе не столько помогало, сколько мешало. Когда я стал студентом, то стипендию не получал, хотя и учился хорошо, объяснялось это тем, что я из обеспеченной семьи. «Стипендию» мне давал отец в том же размере —
рубля, и ни копейки больше. Если не хватало, добавки не получал. «Стрелял» до получки, потом возвращал долг, так и крутился. Первый костюм я купил, взяв деньги в кассе взаимопомощи.
Первая самостоятельно купленная крупная вещь — диван-кровать. На нее копили вместе с женой, когда стали жить отдельно от родителей.
Свою жену я приглядел в институте — ею стала однокурсница Нина Дроздкова. Она круглая отличница, была старостой группы, увлекалась комсомольской работой, я — баскетболом. Обоих освобождали от субботников: у нее была большая общественная загрузка, а у меня по субботам — игры.
В институте работал сильный завкафедрой физкультуры бывший лыжник Бычков, он следил, чтобы нас не отвлекали на посторонние дела. Кстати, моя жена — лидер по характеру — до сих пор пытается мною командовать, но я неподдающийся.
Во
Внешторгбанке
Окончив Московский финансовый институт, я 17 августа I960 года согласно распределению вышел на работу в управление иностранных операций (УИНО) Госбанка СССР. Дату я запомнил хорошо, так как это произошло на следующий день после зарплаты в банке — ее всегда платили 1-го и 16-го числа. Из нашей студенческой группы в Госбанк пришли практически все москвичи, 15 человек (среди них 4 парня, включая меня).
Все выпускники пришли в операционные отделы простыми бухгалтерами — выбора у нас не было. Прекрасно помню место, где стоял мой первый бухгалтерский стул, — на втором этаже дома на Неглинной, позже здесь был кабинет моего начальника секретариата.
Начальником управления иностранных операций был прекрасный человек и специалист Мефодий Наумович Свешников, на него позже лег основной груз создания Внешторгбанка из нашего УИНО Госбанка.
В Госбанке я проработал недолго — когда произошла реорганизация УИНО Госбанка, я был переведен во Внешторгбанк в тот же отдел на скромную должность инспектора отдела. Устав Внешторгбанка (август 1962 года) устанавливал необычную для Советского Союза форму учреждения — акционерное общество. Акционерами Внешторгбанка были 15 советских организаций: Госбанк СССР, Министерство финансов СССР, Министерство внешней торговли, Государственный комитет по внешним экономическим связям, Ингосстрах СССР, Министерство морского флота СССР, Стройбанк СССР, Центральный союз потребительных обществ СССР и несколько советских внешнеторговых организаций. Клиентами же в начале 1961 года стали 32 внешнеторговых объединения (в середине 70-х годов их станет
×