Он откинулся на спинку кресла.
— Усыновленные дети часто интересуются своим происхождением. Для некоторых оно становится навязчивой идеей. И тогда они начинают охотиться за документами. Вбухивают тысячи долларов, доводят себя до инфаркта в поисках матерей, которые вовсе не желают быть найденными. И, если они все-таки находят их, конец редко бывает как в сказке. Но она искала именно это, детектив. Сказку. Иногда лучше забыть о корнях и продолжать жить своей жизнью.
Риццоли подумала о своем детстве, о своей семье. Она всегда знала, кто она. Видела своих бабушек и дедушек, родителей, замечала в их лицах свои черты. Она была одной из них, вплоть до ДНК, и, как бы порой ни раздражали ее родственники, Джейн знала, что они одной крови.
А вот Маура Айлз никогда не видела своих родных. Может быть, идя по улице, она искала в лицах прохожих похожие черты?
Знакомый изгиб губ или носа? Риццоли очень хорошо понимала отчаянное желание докопаться до своих корней. Узнать, что ты не оторванный побег, а ветка дерева с глубокими корнями.
Она посмотрела в глаза Ван Гейтсу.
— Кто мать Анны Леони?
Он покачал головой.
— Я вынужден вновь повторить. Это никак не связано с вашим…
— Позвольте мне решать. Назовите имя.
— Зачем? Чтобы вы разрушили жизнь женщины, которой совсем не хочется вспоминать об ошибках молодости? При чем здесь ваше убийство?
Риццоли подалась вперед, опершись ладонями о стол. Агрессивно вторгаясь на его территорию. Слащавая малышка Барби, возможно, не решилась бы на такое, но ей, полицейской девчонке из Ревера, все было нипочем.
— Мы можем через суд поднять ваши документы. Но сейчас я прошу вас об этом вежливо.
Некоторое время они в упор смотрели друг на друга. Потом он издал вздох, означающий капитуляцию.
— Хорошо, я больше не вынесу этого. Я скажу вам, и на этом все, договорились? Имя матери Амальтея Лэнк. Ей было двадцать четыре года. И ей очень нужны были деньги, очень.
Риццоли нахмурилась.
— Вы хотите сказать, что она получила деньги за то, что отказалась от своих детей?
— Ну…
— Сколько?
— Сумма была значительная. Достаточная для того, чтобы начать новую жизнь.
— Сколько?
Он моргнул.
— Двадцать тысяч долларов за каждую.
— За каждую дочь?
— Две счастливые семьи получили по ребенку. Она ушла с наличными. Поверьте мне, приемные родители платят сегодня намного больше. Знаете, как трудно в наше время усыновить здорового белого ребенка? Тем более что его еще поискать надо. В общем, есть спрос и есть предложение, вот и все.
Риццоли откинулась в кресле, с ужасом представляя себе женщину, которая смогла продать собственных детей за холодную твердую наличность.
— Это все, что я могу рассказать вам, — произнес Ван Гейтс. — Если вы хотите узнать больше, возможно, вам, полицейским, лучше поговорить между собой. Вы сэкономите много времени.
Последние слова озадачили ее. Потом она вспомнила, что он сказал чуть раньше: «Я больше не вынесу этого».
— Кто еще наводил справки об этой женщине? — поинтересовалась она.
— Вы все действуете по одной схеме. Приходите, угрожаете, что сделаете мою жизнь несчастной, если я не стану сотрудничать…
— Это был полицейский?
— Да.
— Кто?
— Я не помню. Это было несколько месяцев назад. Я запамятовал его имя.
— А почему он интересовался?
— Потому что она подключила его к этому делу. Они приходили вместе.
— Анна Леони приходила с ним?
— Он помогал ей. Делал любезность. — Ван Гейтс фыркнул. — Всем бы нам таких любезных полицейских!
— Это было несколько месяцев назад? Они приходили к вам вместе?
— Я же только что сказал.
— И вы назвали ей имя матери?
— Да.
— Тогда зачем Анна звонила вам на прошлой неделе, если она уже знала имя матери?
— Потому что увидела какую-то фотографию в «Бостон глоуб». Там была женщина, похожая на нее как две капли воды.
— Доктор Маура Айлз.
Он кивнул.
— Мисс Леони напрямую спросила меня, и я ей сказал.
— Что сказали?
— Что у нее есть сестра.
13
Кости изменили все.
Маура планировала в тот же вечер вернуться в Бостон. Вместо этого она забежала в коттедж, переоделась в джинсы и майку, а потом на своей машине вернулась на поляну. «Побуду еще немного, — решила она, — а часа в четыре уеду». Но день уже был в разгаре, а когда прибывшая из Огасты бригада криминалистов и поисковые группы принялись прочесывать местность, Маура и вовсе потеряла счет времени. Прервалась лишь на минутку, чтобы с жадностью уплести сандвич с курицей, который привезли вновь прибывшие. Еда сильно отдавала средством от насекомых, которым Маура обильно сбрызнула лицо, но она была так голодна, что с удовольствием вгрызалась в хрустящую корочку хлеба. Утолив голод, она снова натянула перчатки, схватила совок и опустилась на колени рядом с доктором Сингхом.
Так миновало время запланированного отъезда.
Картонные коробки постепенно наполнялись останками. Ребра и поясничные позвонки. Бедренные и большеберцовые кости. На самом деле бульдозер раскидал кости не так уж далеко. Женские останки оказались в радиусе двух метров; мужские застряли в паутине ежевичных корней и лежали довольно компактно. Похоже, трупов было всего два, но на то, чтобы откопать их, ушел весь день. Увлекшись раскопками, Маура не смогла заставить себя уехать, ведь каждое движение совка сулило новый трофей. А вдруг найдется пуговица, пуля или зуб? Студенткой Стэнфордского университета она провела целое лето на археологических раскопках в Баха. Хотя жара тогда стояла не чета нынешней и единственным источником тени служила ее широкополая шляпа, она не прекращала работу даже в самое пекло, одержимая азартом кладоискателей, которые верили, что до бесценного сокровища рукой подать. Вот и сейчас она была во власти той же горячки, несмотря на колючие сорняки и жадную до крови мошкару. Она же заставила ее копать целый день, а потом и вечер, когда небо заволокло грозовыми тучами. И вдалеке прогремел гром.
К этому азарту примешивалось еще и тайное волнение, которое она испытывала всякий раз, когда к ней приближался Рик Баллард.
