— Кто? — Силвер явно удивился.
— Агент Барсанти из ФБР. Бюро обычно не присылает людей из Вашингтона, если в городе есть местное отделение.
— Я не знал, что к делу подключилось ФБР, — сказал Силвер.
Это признание озадачило Габриэля. Национальный совет по разведке контролировал ФБР; Силвер должен был знать о миссии Барсанти.
— Освобождением заложников ФБР не занимается, — заявил Силвер. — Мы вызвали специальную антитеррористическую команду из Отдела стратегической поддержки.
— Вы привлекли Пентагон? — изумился Габриэль. — К военной операции на территории США?
— Я понимаю, это кажется противозаконным, агент Дин, — вмешался сенатор Конвей. — Но существует недавняя директива «Общий план ОКНШ 0300-97». Она позволяет Пентагону привлекать антитеррористические военные формирования для урегулирования конфликтов на территории страны, если того требует ситуация. Директива совсем свежая. Так что о ней мало кому известно.
— И вы считаете, это хорошая идея?
— Честно? — Сенатор вздохнул. — Меня самого она пугает. Но директива есть директива. И военные могут вмешаться.
— Тому есть причины, — принялся объяснять Силвер. — Если вы этого еще не заметили, наша страна находится под прицелом международных террористов. Сейчас у нас есть шанс предотвратить их атаку, уничтожить врага в зародыше. Не допустить массовой гибели людей. В масштабе страны, возможно, это наш счастливый случай.
— Счастливый?
Силвер слишком поздно понял, что повел себя нетактично. И принялся извиняться:
— Простите, я сказал ужасную вещь. Просто я так сосредоточен на своей задаче, что порой зацикливаюсь на ней.
— Возможно, это мешает вам правильно оценить ситуацию.
— Что вы имеете в виду?
— Вы в первую очередь думаете о терроризме.
— Но я должен учитывать и этот вариант. Нас вынудили реагировать подобным образом. Не забывайте об этом.
— Вынудили исключать все другие возможности?
— Разумеется, нет. Вполне вероятно, что мы имеем дело с парочкой психов. Которые просто пытаются избежать ареста после убийства полицейского в Нью-Хевене. Мы и этот вариант учитываем.
— И тем не менее думаете только о терроризме.
— Господин Уинн не может реагировать иначе. Как директор Национального совета по разведке, он серьезно подходит к своей работе.
— Я так понимаю, вас не слишком устраивает этот террористический уклон, — заметил Конвей, внимательно наблюдавший за Габриэлем и его реакцией.
— Я думаю, это слишком простая версия, — сказал Габриэль.
— А какие версии есть у вас? Чего добиваются эти люди? — поинтересовался Силвер. Он откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу, а руки положил на подлокотники. В его расслабленной позе не было и намека на напряженность. «Похоже, его совсем не интересует мое мнение, — подумал Габриэль, — он уже все для себя решил».
— Пока у меня нет ответа, — признался Габриэль. — Но есть ряд загадочных деталей, которые я никак не могу объяснить. Поэтому я и позвонил сенатору Конвею.
— Что это за детали?
— Я присутствовал при вскрытии трупа охранника. Человека, которого застрелила Джейн Доу. Получается, что он вовсе не был служащим больницы. И нам неизвестно, кто он такой.
— Прокатали его пальчики?
— По базе данных Информационного центра Министерства обороны он не проходит.
— Значит, у него нет криминального прошлого.
— Нет. Его отпечатки не проходят ни по одной базе данных.
— В этом нет ничего удивительного.
— Этот человек прошел в больницу с пистолетом, заряженным двойными патронами.
— А вот это интересно, — заметил Конвей.
— Что такое двойной патрон? — осведомился Силвер. — Я юрист, поэтому вам придется объяснить мне это. Боюсь, я безграмотен в том, что касается оружия.
— Это патрон, в котором находится не одна пуля, а две, — пришел ему на помощь Конвей. — Разработан для максимального поражения.
— Я только что беседовал с баллистиками из лаборатории бостонской полиции, — сообщил Габриэль. — Они исследовали гильзу, найденную в больничной палате. Это патрон М-198.
Конвей поднял на него взгляд.
— Такие используют вооруженные силы США. И они уж точно не предназначены для обычного охранника.
— Лжеохранника. — Габриэль полез в нагрудный карман и извлек из него сложенный лист бумаги. Он расправил его на кофейном столике. — И вот еще одна деталь, которая меня беспокоит.
— Что это? — спросил Силвер.
— Это рисунок, который я сделал на вскрытии. Татуировка на спине убитого.
Силвер придвинул листок к себе.
— Скорпион?
— Да.
— И вы объясните мне, почему это так важно? Я полагаю, такая татуировка вовсе не редкость.
Конвей потянулся к рисунку.
— Вы сказали, это было у него на спине? А у нас нет никаких сведений о личности погибшего?
— По отпечаткам пальцев установить его личность не удалось.
— Меня это удивляет.
— Почему? — удивился Силвер.
Габриэль взглянул на него.
— Потому что скорее всего этот человек из военных.
— Вы это можете определить по татуировке?
— Это не совсем обычная татуировка.
— Что же в ней особенного?
— Она не на руке, а на спине. В морской пехоте их называют тавро, они помогают идентифицировать трупы. При взрыве запросто может оторвать конечности. Поэтому многие солдаты предпочитают делать татуировки на груди и спине.
Силвер поморщился.
— Ужасно!
— Зато практично.
— А скорпион? В нем тоже есть какой-то смысл?
— Мое внимание привлекла цифра тринадцать, — объяснил Габриэль. — Она вот здесь, в центре кольца, которое образует хвост. Думаю, она означает принадлежность к тринадцатому батальону.
— Это что, воинская единица?
— Экспедиционный полк морской пехоты. Особого назначения.
— Вы хотите сказать, что убитый — бывший морской пехотинец?
— Бывших морских пехотинцев не бывает, — заметил Конвей.
— Ну да. Конечно, — поправился Силвер. — Он погибший пехотинец.
— И вот теперь мы подходим к детали, которая беспокоит меня больше всего, — продолжал Габриэль. — Его отпечатков пальцев нет ни в одной базе данных. Этот человек не состоит на учете в армии.
— Тогда, возможно, вы ошибаетесь насчет значения его татуировки. И двойного патрона.
