— Видите ли, господин Старк…
— Меня никто так не зовет. Я — Олли.
Джейн села — теперь их глаза были на одном уровне. Он посмотрел на нее несколько насмешливо, и Риццоли это совсем не понравилось. Его взгляд как бы говорил: «Я умный и знаю это. Уж конечно, умнее какой-то там дамочки-полицейского». Раздражение вызывал и тот факт, что, скорее всего, он был прав: он олицетворял стереотип этакого юного гения, с которым опасаешься садиться за одну парту на уроке математики. На чудо-мальчика, который уже сдал контрольную по алгебре, пока все остальные ломают голову над первой задачкой.
— Мы вовсе не стремимся нарушить ваши правила, — пояснил Оливер. — Просто хотим помочь. И это вполне возможно, если мы будем работать вместе.
Сверху послышались собачий лай, цоканье когтей по полу, строгий окрик Эдвины и скрип запираемой двери.
— Вы поможете нам, только если будете отвечать на наши вопросы, — возразила Джейн.
— Похоже, вы меня не совсем понимаете.
— И чего же я не понимаю?
— Насколько полезными мы можем быть для вас. Наша группа.
— Ну да. Господин Сансоне рассказывал — у вас же клуб борцов с преступностью.
— Это общество. А не клуб.
— А в чем разница? — поинтересовался Фрост.
Оливер перевел на него взгляд.
— Мы серьезная организация, детектив. Объединяем людей со всего мира. Да и никакие мы не любители.
— Вы что, служите в органах правопорядка, Олли? — удивилась Джейн.
— На самом деле я математик. Но мое истинное призвание — семиотика.
— Простите?
— Я занимаюсь толкованием знаков и символов. Их происхождением и смыслом, как явным, так и скрытым.
— Ага. А госпожа Фелуэй?
— Она антрополог. И только недавно к нам присоединилась. О ней очень высоко отзывались в нашем лондонском отделении.
— Ну а господин Сансоне? Уж он-то наверняка не служит в полиции.
— А мог бы.
— Он говорил, что до пенсии был профессором. Преподавал историю в Бостонском колледже. По- моему, ничего общего с полицейским.
Оливер усмехнулся.
— Энтони всегда преуменьшает свою значимость. Очень на него похоже.
Тут на кухню вернулась Эдвина с папкой в руках.
— На кого, Олли?
— Мы говорим об Энтони. Полиция думает — он всего лишь отставной преподаватель колледжа.
— И это его вполне устраивает. — Эдвина села. — Потому что не создает рекламы.
— И все-таки, что нам следует о нем знать? — поинтересовался Фрост.
— Ну, что он человек достаточно состоятельный, — ответила Эдвина.
— Это и так ясно.
— Я имею в виду — очень состоятельный. Этот дом в Бикон-Хилле не идет ни в какое сравнение с его имением во Флоренции.
— Или с домом в Лондоне, — добавил Олли.
— И это должно произвести на нас впечатление? — спросила Джейн.
Эдвина ответила ей холодным пристальным взглядом, после чего пояснила:
— Деньги сами по себе не способны впечатлить. То, как человек их тратит, — вот что должно производить впечатление. — Она положила папку с досье на стол перед Джейн и прибавила: — Это вам, детектив.
Джейн раскрыла папку на первой странице. Это была аккуратно напечатанная хронология событий минувшего вечера, восстановленных по памяти троих сотрапезников — Эдвины, Оливера и таинственного Готтфрида Баума:
(Время указано приблизительно)
18.00 — Приезжают Эдвина и Готтфрид.
18.15 — Приезжает Оливер Старк.
18.20 — Приезжает Джойс О'Доннелл.
18.40 — Джереми подает первое блюдо…
Дальше полностью излагалось обеденное меню. За консоме следовали заливное из лосося с молодым салатом. Вырезка из говядины с жареным хрустящим картофелем. После этого — тонко нарезанный сыр реблошон под бокал портвейна. И наконец под кофе-торт «Захер» со взбитыми сливками.
В 21.30 — Эдвина и Готтфрид отправились в аэропорт Логан — там Эдвина высадила Готтфрида, поскольку ему надо было лететь в Брюссель.
В 21.45 — Бикон-Хилл покинул Оливер — он направился прямиком домой.
— Это все, что нам запомнилось в хронологическом порядке, — пояснила Эдвина. — Мы старались быть как можно точнее.
«Да, вплоть до консоме», — подумала Джейн, снова просматривая хронологию событий. Ничего полезного тут для нее не было: все это лишь повторяло слова Сансоне и его дворецкого, только с дополнительными кулинарными подробностями. В общем, картина складывалась следующая. Зимний вечер. В Бикон-Хилл в течение двадцати минут съезжаются четверо гостей. Они разделяют с хозяином дома изысканную трапезу и, потягивая вино, обсуждают преступления, совершенные за день, даже не подозревая, что в это самое время снаружи, в стылом саду за домом, убивают женщину.
«А еще клуб борцов с преступностью! Пользы от этих любителей ну ни на грош!»
Следующая страница в папке представляла собой листок почтовой бумаги, увенчанный одной- единственной готической буквой «М».
А под нею — приписка, сделанная от руки: «Твое заключение, Оливер? Э.С.». Энтони Сансоне? Джейн перешла к следующей странице и увидела фотографию — ее она тут же узнала: знаки, нарисованные на двери черного хода в доме Сансоне, выходящей в сад.
— Это же со вчерашнего места преступления, — сказала Джейн. — Откуда у вас фотография?
— Энтони прислал сегодня утром. Это один из снимков, он сделал их вчера.
— Фотография не подлежит распространению, — сказала Джейн. — Это же улика.
— И весьма любопытная, — заметил Оливер. — Знаете, что это? Эти символы?
— Сатанинские знаки.
— О, ответ бессознательный. Вы видите на месте преступления странные символы и приходите к заключению, что это дело рук кровожадных сатанистов. Закоренелых злодеев, по общепринятому мнению.
— По-вашему, здесь еще что-то кроется? — поинтересовался Фрост.
— Я не говорю, что сатанисты не могли сотворить такое. Они действительно используют перевернутый крест как символ Антихриста. И то убийство в сочельник, когда жертву обезглавили, а вокруг головы начертили на полу круг. И сгоревшие свечи. Конечно, это напоминает сатанинский обряд.
— Откуда вы все это знаете?
Оливер взглянул на Эдвину.
— Они и впрямь считают, что мы в полном неведении, верно?
— Неважно, откуда мы узнали все подробности, — произнесла Эдвина. — Но мы осведомлены об этом деле.
— А что вы думаете вот об этом символе? — спросил Фрост, указывая на фотографию. — Похожем на
