– Нет, – сурово ответила официантка, колыхнув бюстом. – Так будете заказывать?
– Буду. А что у вас ближе всего к бабе?
– Пряники. Их сами печем, и мед самый лучший, алтайский.
– Ну, давайте мне их полдюжины. И взбитые сливки, и чаю еще стаканчик.
– Вам с собой?
– Да нет, здесь съем.
– Шесть наших пряников? Вы их раньше видели?
– Не-а.
– Так я вам два принесу, а потом, если вам мало будет, еще. Хорошо?
Минут через пять Юс с ужасом смотрел на лежащую перед ним парочку коричневых, в сахарных разводах, чудовищ размером с две ладони и толщиной в полторы. Впрочем, чудовища оказались мягкими, как пух, горячими, испещренными изнутри пахучими, нежными медовыми прожилками. Нежнее даже взбитых сливок, жирных, кремово-сочных, которые Юс осторожно, чтобы не разломить податливый ломоть, накладывал поверх. И с наслаждением откусывал по-сибирски огромные, во весь рот, куски.
Официантка подошла снова на половине второго пряника и спросила: «Ну как, еще нести пряники? Или по-прежнему хочется бабу? »
– Как вам сказать, – ответил едва дышащий Юс. – Тут синдром недопереедания, знаете? Больше, чем мог, но меньше, чем хочется. Но если я еще хоть крошку съем, я умру.
– Тогда не ешьте, – сказала официантка. – Если умрете, кто за вас расплачиваться будет? И что мы с трупом клиента делать будем?
– А можно, я умру на вашей груди?
– Расплатитесь сначала.
– А как вас зовут? – спросил Юс, протягивая деньги.
– Наташа.
– Нет, вас лучше звать не так. Лучше – Наталией. А еще лучше, Настасьей, и обязательно по отчеству. Скажем, Настасьей Филипповной.
– Мне не сорок лет, – обиженно сказала официантка.
– Не нужно сдачи, Наташа, – сказал Юс, чувствуя себя бессовестно счастливым. – Вы мне лучше скажите, что вечером делаете.
– Здесь работаю, – сказала официантка, сунула деньги в кармашек на кружевном фартуке и ушла.
Юс с сожалением проводил ее взглядом. А как только вышел из ресторана, к нему подошли двое небритых молодых людей в одинаковых кожаных куртках. Один из них подмигнул и прошептал заговорщицки: «Слышь, мужик, бабу, кайф, – недорого. Сибирский сервис». Юс вздрогнул. «Спасибо, не нужно, я тороплюсь», – сказал он и шагнул прочь. Один из парней шагнул следом и вдруг положил руку ему на плечо. Юс замер на мгновение, мучительно пытаясь сообразить, что делать. Потом стряхнул руку и быстро пошел, не оглядываясь. «Постой, ты куда? – спросил парень. – Ты че? Серый, он че? Эй, постой, мужик, ты, мудило, постой, мы к тебе как к человеку, а ты… э-эй! » Юс завернул за угол и пошел очень быстро, почти побежал, потом еще раз повернул, потом, наткнувшись на стоящее такси, открыл дверцу, сел и сказал водителю: «Трогай». «Пересменка у меня», – ответил водитель. Юс показал ему три сотенных. Водитель кивнул и повернул ключ в замке зажигания.
В джипе с затененными стеклами, припаркованном подле ресторана, где объедался Юс, похожая на завуча Нина приказала в мобильный телефон: «Хватит, ребята. По домам. Отдыхайте».
– Пронесло, – сказал лысый Павел.
– Ну, видишь, не сорвали ведь.
– С огнем играешь.
– Что-то чем дальше, тем меньше в это твое «сорвали» верится. Цыпленок – он цыпленок и есть. Дурачок. Отъехал на пару тысяч кэмэ, бабки в кармане – отъелся, осмелел, к бабам приставать начал. Сопляк. Увидишь – он в самом деле отправится туристскую рухлядь закупать. … Даже если бы и сорвали – отвечать мне. Ребята – черные пояса. Тебе не уступят.
– С истерикой на срыве шутки плохие. Хотя, может, ты и права, и клиента нам бояться вовсе нечего. Я совсем не уверен, что мясорубку в машине учинил именно он. У одного нашего хорошего знакомого среди горилл из «эскадрона» есть пара-тройка дружков. А те гвозди узлом вяжут и кирпичи пальцем крошат. В них, конечно, верится больше, чем в истерики нашего цыпленка. Кстати, ты в ребятах этих уверена? Чьи они? Твои?
– Нет. Но в них я уверена.
– Помяни мое слово, сделает Андреич из тебя козу отпущения. Если мы твоего истерика покалечим или вовсе прибьем, он все свалит на нас. Скажет, дескать, потенциал загубили. Он бы мог ого-го. Вон как в машине сработал. А сейчас уже – шиш. Испортили. Мы с тобой испортили.
– Прекрати ныть, – сказала Нина. – Вечером мы его возьмем, как и планировали. Возьмем чисто.
Таксист отвез Юса по адресу, написанному на обороте портрета. И оставил на обсаженной липами улице среди совершенно одинаковых хрущевских пятиэтажек. Даже после того, как удалось отыскать нужный дом и обойти его вокруг, ничего похожего на магазин туристского снаряжения не обнаружилось. Пришлось остановить спешащего подростка с клеенчатой сумкой в руках. Подросток деловито ткнул рукой в направлении ближайшего подъезда, и поспешил дальше. Юс зашел в подъезд, поднялся до самого верха, глядя на двери квартир, потом постучал себя по лбу, вздохнул, спустился и зашел в подвал. И попал в заваленную всевозможным ярким хламом комнатенку, где среди мотков пестрой веревки, жилетов, рюкзаков, спальников, кусков пенополиуретана, ботинок, примусов, лент и шнуров, касок, курток, брюк и подштанников, газовых баллонов, тюков с палатками и еще черт знает чего возвышался облезлый
