– И как там?
– Красиво. Но мне плохо было. Меня туда парень знакомый затащил, мы с ним в одной школе учились. Говорит, лезь за мной, если что, я тебя дотащу, а красота там такая, нарисуешь – все ахнут. Он пообещал, да не думал, наверное, что меня и в самом деле тащить придется. Еще полдороги, а я как пьяная. Голова трещит, все плывет, горы вокруг пляшут. Меня он как верблюда за веревочку втащил. Потом неделю не хотел разговаривать. Я ому – я ж тебе говорила, а он – я думал, ты прибедняешься. Чуть не поссорились.
– Повернитесь чуть-чуть.
– Как повернуться?
– Левее чуть подбородок. … Вот так, к свету. Еще немного, и будет готово.
– С нетерпением жду.
– Я тоже.
– Но я не так быстро. … Ага, я вижу, у вас уже все.
– Все.
Девушка вынула лист из Юсовых рук. И улыбнулась:
– Странно, правда? Я до последней минуты думала, что вы мне врете. Или что вы, на худой конец, самоученый любитель рисования и будете сейчас заливать, как у вас руки одеревенели без практики и как ничего не получается. У вас очень хорошо получилось. Всего несколькими штрихами, и так хорошо. Особенно улыбка. Я б и не подумала, что так умею улыбаться.
– Вы очень красивая, – сказал Юс.
– Только не пытайтесь за мной ухаживать прямо в поезде, хорошо? Тем более так прямолинейно льстить.
– Вы вправду очень красивая, Оля.
– Да? В свитере и штанах и разобрать невозможно, какого я пола. С этим на роже? – Оля ткнула пальцем в шрам.
– Да, и с этим. Шрамы не только мужчину могут красить. Он тоже делает ваше лицо сильнее. Чувственнее.
– Чувственнее? Мое лицо? – Оля рассмеялась. – Я маме скажу. Она меня уговаривает на пластическую хирургию записаться, подправить. Она страшно за меня переживает.
– Но вы же, наверное, не жалуетесь на отсутствие поклонников?
– Ну вы и вопросы задаете.
– Извините.
– Кстати, и вправду чувствуется, что вы больше не рисуете… не пишете то есть. Смотрите, вот здесь можно было лучше, – Оля ткнула пальцем в рисунок, – и здесь линию убили. Я все-таки не такая глянцевая. Я поживее, чем ваша поцарапанная Барби.
– Вы мне свой-то дайте. А то несправедливо. Вы мой критикуете, а сами…
– А я еще не закончила. И вот что: все я да я говорю. Теперь вы мне отвечайте, а я буду дорисовывать, хорошо?
– Хорошо.
– Так куда вы едете?
– Я в горы еду, – ответил Юс.
– Серьезно? Честное слово, сейчас вы меня точно разыгрываете. Может, вы еще и альпинист?
– Нет. Я совсем не альпинист. Просто люблю побродить в горах. Посмотреть на мир сверху. Написать его. Как и вы.
– Правда? А в каких горах вы были?
– На Кавказе был. Много раз. В Крыму, в Карпатах. Но это, конечно, не горы, – хотя там красиво.
Особенно весной. Один раз был на Фанах. Там поразительные места. На Тянь-Шане был.
– А где на Тянь-Шане?
– Мы от Каракола пробежали аж до Иныльчена. С Тюза на Хан-Тенгри смотрели.
– Здорово.
– Да, здорово. Только вымотались там предельно.
– Ас местными проблем не было?
– Нет. Мы вообще пришли к казахской границе с ничейной земли. И ничего.
– Это вам крупно повезло. … А теперь вы куда?
– Не знаю. Я хочу отдохнуть от людей и от себя. Подлечить нервы. И снова начать рисовать.
– Вы романтик.
– Немножко. Может, потому у меня и глаза как у наркомана.
Оля засмеялась.
