– Здоровеньки булы, браце! – крикнул Семен майору вслед.
Через полминуты после того, как закрылась за майоровой спиной дверь, Есуй, сидевшая на полу со связанными за спиной руками, подпрыгнула, будто подброшенная пружиной, выбросив одетую в ботинок ступню далеко вперед. Но белобрысый верзила оказался быстрее. Он развернулся как кошка, и Есуй, взвизгнув, покатилась по полу. Тут же он повернулся к двинувшемуся Юсу – как раз навстречу пригоршне пепла из пепельницы.
Все же Юса он ударить успел. Неточно, но очень сильно, – Юсу показалось, будто он налетел грудью с разбегу на бетонный столб. Внутри стало тесно и жарко, и нечем дышать, и он сполз по стене, судорожно хватая ртом воздух. Но еще раз развернуться ослепший Спицын не успел, – поднявшаяся с пола Есуй ударила его носком ботинка в печень, а потом, уже упавшего, в пах, в живот, с хрустом припечатала каблуком лицо.
– Тише, тише! – крикнул Семен. – Не забий! Стой!
– Спасибо, – сказала Есуй, тяжело дыша. – А теперь развяжи нас. У него нож на поясе.
Юс встал с пола, держась за стену. Осторожно подошел к скрючившемуся на полу, схватившемуся обеими руками за разбитое лицо Спицыну, нагнулся.
– Осторожнее! – предупредила Есуй.
Но тот не пошевелился, пока Юс вытягивал у него из ножен тяжелый спецназовский тесак.
– Давай, Юсе, – позвал Семен. – Давай швыдче. Нам таксамо трэба кой з ким покалякаты.
– Этому нужно руки и ноги связать. Юс, подай мне изоленту… вон, на столе.
Юс послушно подал. Есуй тут же, с хрустом отодрав длинную полосу, перемотала Спицыну заведенные за спину запястья. Потом, вспоров шнурки, содрала с него ботинки вместе с носками и, морщась от вони, окрутила лентой щиколотки.
– Пошлы, – кивнул Семен, – нас таксама чекают.
И Есуеву гвардию, и Шавера уже выпустили. Они сидели на корточках у машины, – по-прежнему под присмотром автоматчиков. Поодаль, рядом с майоровым бронетранспортером, стояла еще пара и крытый КамАз.
– Оставайтеся тут, – сказал Семен, – я до их пойду, розмовае.
Он направился к КамАзу. Навстречу из темноты раздалось негромкое: «Стой, кто идет? » – «Скажи, це Семен. Быстро»
Юс, подождав немного, пошел к своей машине. Его никто не остановил, не окликнул. Юс забрался на переднее сиденье, откинулся на спинку и закрыл глаза, – и не слышал, как получасом позже довольный, пахнущий коньяком Семен сказал, заглянув в машину: «А вот и герой наш. Усе, поихалы! »
К рассвету они уже были в Кызылрабате. Солнце выползло из-за близкого хребта, и Юс, приподняв отяжелевшую голову, увидел, как закраснелись полощущиеся на ветру клочья холстин, привязанных к высоким, гнущимся под ветром шестам. Шестов было много, по несколько возле каждого глинобитного дома-коробки и их кирпичных подобий. Шесты торчали даже из скелетов пары пятиэтажек, оставшихся с имперских времен. Холсты реяли, будто стая привязанных к городу белых птиц, и в безлюдной рассветной тишине, звонкой от заглохших моторов, было это странно, тревожно и нелепо. Ветер трепал полотнища, и поскрипывали шесты.
Здесь не было пыли, и не было земли. Под ногами лежал красноватый камень, гладкий от колес и ног, краснели вздымающиеся по обе стороны склоны. И врубленный в камень бетон заставы казался красным. Минуя ее, дорога уходила вверх, в узкое ущелье, упиравшееся в огромное алое солнце.
С людьми на заставе – первыми, увиденными Юсом в этом городе, – говорил Семен. Говорил недолго, потом выглянул из ворот, махнул рукой – заводись, мол. А в зеркало заднего обзора Юс увидел майора. Тот вышел на крыльцо с сигаретой в руках. И помахал вслед машинам.
– Что-то уж очень он довольный, – заметил Юс.
– То я тож на його месцы був. Не кожан день подарунки. А вось хлапец ягоны, Спицын – не, – Семен хохотнул. – Справно вы його прыклали. Запух весь. Но з им справы малыя. Вин, хоч и подкову гне, дурны как дятел.
– Так ты майору все-таки заплатил.
– А то ж. Його мяжа. Назад пойдем – навошта проблемы?
– Да, конечно, – согласился Юс. – Вы вроде давние знакомые.
– А то ж. Он земляк твой. Пинчук. Зондеркоманден «Дрыгва», як у нас козалы.
– Где это – «у нас»?
– У нас, – Семен нахмурился.
– … А ведь первый язык, на которым ты выучился говорить, – был русский, – вдруг сказал Юс. – Не «суржик» и не полесская «трасянка». И уж точно не «западенца». А чистый, хороший русский язык. Правда, Семен?
– Ты шо, хлопец? Не проспавси?
– Мне любопытно, почему человек так упорно прикидывается тем, кем он никогда не был. Зачем ты коверкаешь мовы? Ты же хорошо их знаешь, разве нет?
– Вот это, парень, уж точно не твое дело, – сказал Семен на хорошем, чистом русском языке. – И я буду тебе очень благодарен, если ты не будешь делиться своими наблюдениями с окружающими. Во избежание. Ты меня понял?
– Я попробую, – ответил Юс.
Больше Семен не сказал ни слова, – пока врезанная в склон над глубоким каньоном дорога не миновала
