– Ты уверен? Он так запугал их, что они наделали в штанишки.
– Что ж, попробуем, – сказал, вставая, Хэнк Челси. – Я за.
– Считай меня, – сказал Джастроу.
Я встал: – Мне кажется, это единственный путь.
Встала Дженис: – Я… мне не нравится это, но я тоже участвую, потому что мы должны показать, что он не может так поступать с нами.
Встали еще двое парней и девушка. – Пошли, Джон. Джой?
– Нет. Я не хочу ни на кого вопить.
– Разве ты не разозлился?
– Я только хочу вернуть свои деньги.
– Пол?
– Он просто снова выбросит нас.
– Подожди, Джим, – сказала Мариетта. – Что ты вообще хочешь, чтобы мы делали?
Какой у тебя план?
– Мы пойдем туда и объявим, что диктатуре конец.
– О, конечно, а потом он снова завопит на нас и его армия снова нас выбросит.
Он нанял еще двух бандитов.
– Они не бандиты, они просто похожи.
– По мне все футболисты – бандиты. В любом случае их теперь шестеро. Так что ты собираешься делать?
Шесть человек начали отвечать одновременно, но Хэнк Челси поднял руку и сказал:
– Нет, подождите, она права! Нам нужен план! Давайте, попробуем так: мы откроем все три двери аудитории одновременно, это всех поразит. Потом, перед тем, как он что-нибудь скажет, девушки должны подойти к солдатам, нет, послушайте меня.
Спорю, они не захотят бить девушек. Все, что надо сделать, послать по девушке на солдата. Она должна крепко обнять его, поцеловать и сказать, чтобы он присоединялся к нам…
– Да, а потом что? -… и что мы будем платить им вдвое больше, чем он!
– Он платит им теперь по три кейси.
– Нет, они присоединяться к нам. Но только если каждая девушка возьмет по парню. Схватите его за руку и начните говорить с ним. Говорите, что хотите, и не отпускайте, пока он не согласится присоединиться к нам.
– Ага, правильно, мистер Большой Кулак. Значит, ты посылаешь женщин делать грязную работу. А что же будут делать мужчины?
– Мы должны подойти к боссу и потребовать обратно национальное богатство.
Мы обсуждали план несколько минут, за это время к нам присоединились еще двое изгнанников. Они вошли в революцию почти сразу и предложили несколько улучшений в атаке. Мы были почти готовы к действиям, когда Джой Хабр презрительно фыркнул и сказал: – А что, если кто-то пострадает? Как насчет этого?
Это ненадолго остановило нас и мы снова начали продумывать план. Но Пол Джастроу сказал: – Ну и что? Это ведь война.
– Нет, он прав, – сказал Хэнк. – Может, Уайтлоу все равно, если он причинит ущерб, но мы-то хотим быть армией освобождения. Мы не должны никому повредить.
– Пока они не доиграются, – пробормотал Джастроу.
– Нет, даже тогда, – огрызнулся Хэнк.
– Кто назначил тебя главным? Я этого не делал!
– Хорошо…, – поднял руки Хэнк. – Мы проголосуем…
– Нет!, – сказал я. – У нас есть план. Мы готовы идти! Армия не голосует!
– Теперь голосует!, – сказал Джастроу.
– Но не во время войны! Кто хочет голосовать?
– Я хочу снова обсудить план войны…
– О, ужас! И так начинается революция! Пусть лучше будет парламентская битва.
Подождите, у меня в сумке есть экземпляр «Правил парламентских дебатов»…
– Маккарти, заткнись! Ты – осел!
– Да? Тогда почему тебе можно молоть чепуху?
– Эй, подождите, мы отвлеклись от цели! Мы забыли, кто наш настоящий враг! – Хэнк Челси шагнул между нами. – У нас есть план! Давайте выполним его! Хорошо?
Джастроу скептически взглянул на протянутую руку Челси. – Мне это не нравится…
– Э-э, Пол, пошли, – сказали Мариетта и Дженис, потом подхватил еще кто-то, Пол явно был в замешательстве, пожал плечами и сказал: – Ладно, – и мы пошли и вторглись на курс глобальной этики мистера Уайтлоу.
Он был готов.
Все столы были сдвинуты, образуя баррикаду на полкомнаты. Королевство Миопия построило линию Мажино.
Мы остановились и посмотрели друг на друга.
– Я слышала о паранойе, но это уже явное сумасшествие!, – сказала Дженис.
– Да. Я говорил, что это не сработает, – проворчал Пол.
– А теперь что нам делать?, – сказала Мариетта.
Мы стояли, обмениваясь взглядами. – Мы сможем это снести?
– Надо попробовать, – сказал я. – Но не думаю, что это способ, которым мы решим проблему.
– Окей, мистер Мегабайт, – сказал Пол Джастроу. – Каково твое предложение?
– У меня его нет. Я просто сказал. Я не думаю, что физический способ – это ответ. Мне кажется, надо использовать наши мозги. – Потом я замолчал, осознав, что сквозь барьер смотрю на Уайтлоу. Он что-то набирал на клипборде, но приостановился и рассматривал меня с легкой усмешкой. – Э-э…, – попытался я продолжить, но связь мыслей нарушилась. – Устроим совещание. В холле. У меня есть идея.
Мы промаршировали в холл. Я сказал: – Мне кажется, нам надо войти и попытаться провести мирные переговоры.
– Он не станет с нами договариваться.
– Станет, – сказал я.
– Почему ты так уверен?
– Потому что они не смогут выйти отсюда, пока не договорятся с нами. У нас та сторона аудитории, где двери. Я не думаю, что они захотят карабкаться с третьего этажа.
Несколько секунд все в тишине оценивали мою идею. Было почти видно, как зарождался смех.
– Да, пошли. Есть у кого платок? Нужен белый флаг.
Мы промаршировали обратно и объявили: – Мы пришли с миром. Мы хотим достичь соглашения.
– Почему я должен говорить с вами? Вы – шайка радикалов и подрывных элементов, выброшенных из системы, потому что не хотели сотрудничать с нею.
– Это система не работает, – сказала Дженис. – Мы хотим лучшую.
– Да, – сказала Мариетта. – Такую, в которой мы были бы частью.
– Вы уже часть системы. Вы – бунтовщики. Нам нужны бунтовщики для примерного наказания.
– Но мы больше не хотим быть бунтовщиками!
– Очень плохо, – сказал Уайтлоу из-за барьера. – Вы – создатели трудностей.
Ваша единственная роль – быть бунтовщиками. Вы годитесь только для этого. – Мы видели его улыбку.
– Вы должны взять нас назад, Уайтлоу…, – сказал Пол Джастроу.
– Что? Я ничего не должен!
– Нет, должны, – сказал я. – Вы не сможете выйти из аудитории, пока мы не выпустим вас.
– А-а-а, – сказал он, – вы нашли, чем можно торговаться. Ладно, что вы хотите?
– Мы хотим назад наши деньги!, – пронзительно завопил Джой Хабр. Джой?
– Мы хотим вернуться в класс, – сказала Дженис. -… амнистии!, – сказал Пол. -… честной игры!, –
