В это мгновение я понял, что на самом деле он мне нравился.
– Ну, вот, – сказал он. – Как ты себя чувствуешь?
– Кажется, прекрасно. Оцепенело, – улыбнулся я. – Как сам?
– Очень хорошо. Слегка напуган.
Я изучал его лицо. Он без стыда глядел в ответ. Я сказал: – Знаешь, у нас было не много времени поговорить с тех пор, как мы приехали сюда.
Он кивнул.
– Может, я говорю с тобой в последний раз.
– Да, может быть.
– Да, – сказал я. – Я хочу признаться, что злился на тебя. Я думал, что ты поступаешь как настоящий дурак.
– Забавно. Я думал о тебе то же самое.
– Да. Но мне кажется, я просто хочу, чтобы ты это знал, э-э, я уважаю тебя.
Сильно.
Он казался пораженным. – Да. Я тоже. – Потом он сделал нечто для него нехарактерное. Он подошел к постели, присел не нее, наклонился ко мне и крепко обнял. Он поглядел мне в глаза и поцеловал, легко коснувшись губ губами.
Погладил мою щеку.
– Если я не увижу тебя снова…, – сказал он, -… а такая возможность есть, если я не увижу тебя снова, я хочу, чтобы ты это знал. Я люблю тебя. Большую часть времени ты просто гнусен, но я люблю тебя вопреки себе. – Он снова поцеловал меня и на этот раз я не устоял. Слезы застили мне глаза, не знаю, почему.
38
Когда я проснулся в очередной раз, был день.
И Его Преподобие Досточтимый Доктор Дэниель Джозеф Фромкин тихо сидел в кресле, изучая меня.
Я поднял голову и посмотрел на него. Он кивнул. Я оглядел комнату. Шторы были задернуты, послеполуденное солнце просачивалось сквозь узкие вертикальные щели.
В лучах танцевали пылинки.
– Какой сегодня день?
– Четверг, – сказал он. Он носил матовый медно-золотой костюм – почти униформа, но не совсем. Где я ее видел? О, я догадался. Философский кружок Моде.
– Я не знал, – сказал я.
Он поймал взгляд на свою тунику. Понимающе кивнул и спросил: – Как ты себя чувствуешь?
Я огляделся. Ничего не чувствовал. – Пусто, – сказал я. Мне хотелось знать, не нахожусь ли я еще под действием наркотиков. Или их последствий.
– А еще как?, – спросил Фромкин.
– Голым. Словно меня раздели и выставили напоказ. У меня воспоминания о том, в чем я не очень уверен, или о том, что мне просто приснилось.
– У-гу, – сказал он. – Еще как?
– Злость. Кажется.
– Хорошо. Еще?
– Нет, вроде бы все.
– Великолепно. – Он сказал: – Я здесь, чтобы тебя проинструктировать. Ты готов?
– Он выжидательно смотрел на меня.
– Нет.
– Прекрасно. – Он поднялся уходить.
– Подождите.
– Да?
– Я хочу поговорить. У меня есть свои вопросы.
Он поднял бровь: – О?
– Вы ответите на них?
Он сказал: – Да. По правде говоря, я уполномочен ответить на твои вопросы.
– Честно?
Он медленно кивнул: – Если смогу.
– Что это значит?
– Это значит, что я буду говорить тебе правду, как я сам ее знаю. Это годится?
– Годится.
Он глядел нетерпеливо: – Каков вопрос?
– Хорошо. Почему меня послали на смерть?
Фромкин снова сел. Посмотрел на меня: – Так ли?
– Вы знаете, что так! Предполагалось, что кторр меня тоже достанет. Вот почему я был назначен туда – когда стекло лопнет, я должен был оказаться первым.
Предполагалось, что мое оружие не будет в боевой готовности, не так ли? Но я нашел руководство, пошел на полигон и самостоятельно поупражнялся с винтовкой.
Поэтому ожидания не сработали, не правда?
Фромкин глядел печально – не с болью, просто с грустью. Он сказал: – Да. Таковы были ожидания.
– Вы не ответили на вопрос.
– Я отвечу. Но прежде дослушаю остальные.
– Хорошо. Почему хотели, чтобы кторр вырвался? Я видел, как доктор Цимпф проверила с помощником клетку. Они не проверяли ее безопасность. Они убеждались, что она сломается в нужный момент. Когда кторр всем весом вломится в нее. Правильно?
Фромкин спросил: – И вы это видели?
Я кивнул: – Все эти люди были обречены умереть, не правда?
Фромкин секунду разглядывал потолок. Сочиняя ответ? Потом посмотрел на меня: – Да, боюсь, что так.
– Почему?
– Ты уже знаешь ответ, Джим.
– Нет, не знаю.
– Повторим заново. Как ты думаешь, почему было инсценировано нападение?
– Постфактум это совершенно очевидно. Большинство этих людей не соглашались с позицией Соединенных Штатов по поводу угрозы кторров, поэтому вы пригласили их самолично убедиться, как один из них питается. Гарантированная шоковая терапия.
Она всегда срабатывает. Она сработала на мне, а я видел всего лишь картинки Шоу Лоу. Эти люди получили специальное представление въявь. Было устроено так, что никто из наших людей не был убит или ранен, только те, кто был против нас. – Я изучал его лицо. Его глаза омрачились. – Так и было, да?
– Очень похоже, – сказал Фромкин. – Ты только забываешь контекст.
– Контекст? Или оправдание?
Фромкин игнорировал насмешку: – Ты видел как прогрессировал съезд. Ты мог бы предложить мне лучшую альтернативу?
– Вы пытались научить их?
– Да! Ты знаешь сколько времени занимает научить политика чему-нибудь? Трое выборов! У нас нет столько времени! Нам надо достичь нашей цели сегодня!
Я должно быть нахмурился, потому что он сказал: – Ты слышал этих делегатов. Они пропускали все, что видели и слышали, через фильтр представления, что Соединенные Штаты используют опасность кторров как предлог для возобновления эксплуатации остального мира.
– Ну и? Разве это не так?
Фромкин пожал плечами: – Откровенно говоря, это не относится к делу. Война против Кторра будет продолжаться где то от пятидесяти до трех сотен лет – если мы победим. Таков наш диапазон наилучшей
