торговой корпорации Гарма с ленинабадской элитной проимперской группой буржуазно-бюрократических оптовиков.
Третье. Ваххабизм использовался против общинных тенденций держателей оазисных земель во имя создания «нового человека ислама», объединяющего в себе «рыночность» и подчиненность исламским авторитетам. Этот человек должен был стать материалом для строительства исламской государственности нового (буржуазного) типа. Недаром ваххабитов называют «пуританами ислама». Эта формула западного исследователя ваххабизма Буркхар-дта (XIX век) не так наивна, как это хотелось бы представить многим современным специалистам.
Да, речь идет именно об агрессивном неотрадиционализме ваххабитов, об использовании их религиозного фанатизма для построения исламских буржуазно-тоталитарных режимов. Иранский общинный традиционализм Хомейни и напор ваххабитского террора – это совершенно разные вещи (даже если отрешиться от разницы между иранским шиизмом и ваххабитским арабским суннизмом).
И здесь мы переходим к главному.
Четвертое. Ваххабизм использовался для разрушения не только общинных традиций, но и социального идеала, с ними связанного. Традиция (сунна) и новшество (бида) трактуются в исламе по-разному в пределах общей суннитской линии.
Существует принципиальное различие между ханифизмом, исповедующим терпимость к новшествам и к доисламским языческо-аграрным традициям (тому, что составляет ядро национального духа), и ханбализмом, проявляющим предельную агрессивность как к биде, то есть нововведениям, так и к языческим традициям, культу святых и т.п.
Если классический суннизм, развиваемый в XI веке великим арабским мыслителем Аль-Газали, часто называемым «Фомой Ак-винским ортодоксального ислама», суннизм, основанный на суфизме в его просвещенных формах и идеях раннесредневекового мыслителя и богослова Аль-Ашари, тяготеет скорее к ханифизму, то агрессивный ханбализм есть явление более позднее, вторичное, адресованное к проповедям и пророчествам сирийского религиозного деятеля XIII-XIV веков Ибн-Таймийи. Между Аль-Газали и Ибн-Таймийей – несколько веков. И выступать с позиций ханбализма, говоря одновременно о чистоте ислама, крайне трудно.
Другое дело, что ханбализм позволяет развязать религиозный террор против инакомыслящих, террор, при котором любой, кто не подчиняется узкой секте, может быть назван «кафиром» и подвергнут пыткам и казни. Причем кафир в определенных случаях считается даже большим врагом, чем иноверец. Прекрасная модель для геноцида на почве вероучения! Ханбализм ваххабитов – политический инструмент для борьбы с социалистической традицией в ее исламском варианте, равно как и с любыми другими национальными традициями. И это свойство ваххабитов было широко использовано ИПВТ в период ее господства. На этом держался режим, для которого 70 лет советского периода развития Таджикистана – это «черная дыра», «царство зла».
Убить народное, убить социалистическое в его таджикско- традиционалистском варианте – вот в чем была задача ваххабитов из ИПВТ. И они сделали все для ее выполнения.
Пятое. Объединяясь против оазисных общинных феллахов и хиджазской аристократии, недждские ваххабиты, последователи Мохам-меда ибн Абд аль-Ваххаба, готовы были объединиться с кочевниками как с элементом силового репрессивного механизма. В дальнейшем эти кочевники становились для торговой элиты лишь подножием, невежественными исполнителями ее блестящего замысла, роботами, запрограммированными на террор. Здесь напрашивается аналогия с использованием памирцев в ходе развертывания тоталитарного таджикского режима так называемых ваххабитов.
Шестое. Низовая торговая буржуазия, не обремененная особыми условностями по части строгости нравственных норм, сходясь с кочевниками и действуя против феллахов и оптовиков, легко брала на вооружение один из классических приемов, свойственных исламской традиции, – газу, ограбление неверных (кафиров). В ваххабитской модификации ислама газа принимала гипертрофированные формы, становилась идеологическим оправданием криминалитета. При этом газа использовалась именно в политических целях. Тривиальный грабеж как бы исключался и осуждался с особой истовостью. Газа ваххабитов – это первичное накопление капитала для исламского капитализма, лишенного имперских механизмов подобного накопления. Здесь «экспроприируется» свой народ, обвиняемый в кафирстве ради того, чтобы оправдать такую экспроприацию. Мы еще увидим, что это качество ваххабизма широко использовалось в таджикской кровавой практике.
Седьмое. Следует подчеркнуть также такие черты ваххабизма, как его предельно воинственную антишиитскую направленность, вплоть до нацеленности на войну с персами. Неорганичность такого процесса для персоязычного Таджикистана достаточно очевидна, и на деле сделано было все, чтобы через ваххабизм отсечь Таджикистан от Ирана, а не упрочить их связь. Это сразу говорит об авторстве подобного социокультурного сценария разворачивания псевдоисламского возрождения на территории Таджикистана.
Восьмое. Тесная связь ваххабизма с определенными суфийскими тарикатами и вытекающая из этой связи крайняя степень приверженности таухидным модификациям ислама не может не вызывать тревогу, ибо речь слишком уж явно идет о радикальных вариантах консервативной исламской революции, граничащих с оккультным фашизмом. Тех, кто сомневается в этом, мы адресуем к статьям одного из авторов газеты «День» Г.Джемаля, сопредседателя ИПВ, апологета таухидизма в крайних его вариантах.
Девятое. Особо жестокие убийства тех, кто совершил «грех нечестивости» (кафиров), то есть духовно-политический терроризм, апологетика «партизанской войны», весьма специфическая и во многом несовместимая с классическим шариатом диалектика целей и средств завершают тот набор качеств внедренного на территорию Таджикистана ваххабизма, который вместе с исмаилизмом памирцев (вот уж воистину единство несовместимых вещей!) предопределили трагедию таджикских событий.
Не указав на эти свойства, не обозначив их хотя бы на уровне конспективного называния, нельзя анализировать процессы в Таджикистане.
Подпольный ислам и борьба партийных элит
Один из руководителей «Исламской партии возрождения Таджикистана» Давлат Усмон заявил после победы ИПВТ в 1992 г.: «Мы шли к этой победе 17 лет». Таким образом, процесс создания ваххабитского движения и захвата им власти в Таджикистане был начат в 1975 г.
Дата не случайна, хотя само исламское подполье в СССР начало закладываться чуть позже, в 1978 г. Но за 3 года до этого в высоких правительственных аналитических центрах США, Великобритании и ряда исламских государств разрабатывалась совместная программа «Ислам против коммунизма». Эта программа предполагала совместное финансирование антикоммунистических организаций в исламской части Советского Союза. Она предполагала использование спецслужб для развертывания исламского подполья в нашей стране, причем ведущую роль в Средней Азии играли саудовцы и знаменитая английская «Интеллидженс сервис».
Позже интересы этих двух центров власти начали расходиться. Но пока все действуют вместе под генеральным управлением страны-лидера – США. Напомним, это происходит задолго до начала афганской войны. Еще не сказаны слова об «Империи зла», а, напротив, обсуждаются проблемы разоружения – «детанта». Но одновременно с этим возникает термин «южное подбрюшье России». (Это – об исламских республиках Средней Азии).
Программа «Ислам против коммунизма» была запущена в 1975 г. Уже в 1976 г. в Курган-Тюбе происходит вспышка исламского протеста, возглавляемая муллой Абдулло, который проводит вместе с будущими «демократами» антиправительственный митинг перед обкомом КП Таджикистана. По тем временам это было явлением неслыханным и далеко не случайным. Как сказано, «процесс пошел» или, точнее, его «повели», причем с высокой степенью профессионализма и организационной проработки.
