Речь идет о геополитических моделях, описывающих мировые процессы иначе, нежели модели г-на Бжезин-ского. С этой точки зрения дестабилизация в СССР имеет целью перестройку Европы по всем параметрам, и в векторе срединной Европы.
Для Греции, в которой мы сейчас находимся, это означает реализацию концепции «концентрической Европы» Делора, а значит, оттеснение «колыбели европейской цивилизации» на периферию европейского дома. Симптомом этого является дуга Болгария- Македония- Албания, которая и призвана обеспечить санитарный кордон на юге – подобно тому, как на западе роль такого кордона берет на себя пресловутая Балтийско-Черноморская федерация. Но и это есть лишь первая фаза процесса. Ибо, имея в ядре Европы Германию, а в качестве региональной сверхдержавы Юга (я цитирую определение ведущих политиков США) – многократно усилившуюся Турцию, Греция получит сразу двух противников, стремящихся раздавить ее хотя бы для того, чтобы прорваться друг к другу. Ничто не ново под луной. И мы имеем сейчас дело с установлением все той же оси Берлин-Багдад, которая когда-то привела к глобальным конфликтам. Сегодня эти конфликты будут только острее.
Что касается Балтийско-Черноморской федерации, то чем более плотно станут завязываться отношения между США и Россией, тем плотнее будет альянс Германия-Украина, а также альянс Казахстан-Китай и Центрально-Азиатский Союз (ЦАРС)-Турция. В обоих случаях Россия окажется между двух огней. А геополитическая стабильность Евразии будет подорвана отнюдь не в пользу пресловутого «американского империализма». Увы, все намного трагичнее и сложнее.
Тезис пятый. В этой связи меня беспокоит любая консолидация по принципу «против». В актерской среде, знакомой мне, как театральному режиссеру, не понаслышке, бытует такая поговорка: «Против кого мы будем теперь дружить?» Так вот – нельзя дружить против кого-то. Надо бороться за что-то. И здесь возникает вопрос – за что?
Этот вопрос требует не «перераспределительной», а «альтернативной» парадигмы для своего решения. Такой парадигмой были и остаются, как я считаю, коммунизм и социализм. Но эта парадигма требует не просто модернизации, а качественного изменения новых мировых реалий. В самом деле, какой класс возьмет на себя сейчас роль гуманистического лидера? Какой идеал будет противопоставлен западному, потребительскому? Какая стратегия должна быть избрана теми силами, которые не приемлют новых, именно неофашистских, тенденций, резко усилившихся после крушения СССР? Позволю себе ряд соображений по этому поводу.
Во-первых, компасом этих сил по-прежнему и при любых обстоятельствах должна быть борьба с фашизмом. Антифашизм и еще раз антифашизм! Всегда и при любых обстоятельствах. Это далеко не праздный вопрос, ибо там, где антиамериканизм подменяет собой антифашизм, там левое движение становится игрушкой в руках правых, а зачастую и ультраправых политических сил, что мы отчасти наблюдали в России в ходе октябрьских трагических событий.
Во-вторых, даже антифашизм – это еще не идея, это только лишь «анти-», а для нас никакое «анти-» не может и не должно являться политической парадигмой. Нам необходимо новое понимание красной идеи, отвечающее новым условиям развития человечества, новым мировым процессам. Да, мы должны признать интеграцию рабочего класса Запада, да и всего мира, в то, что можно назвать капиталистическими ценностями. Мы должны признать наличие нового типа отчуждения, делающего рабочего придатком уже не к машине, а к товару. Должны признать новые формы эксплуатации, с которыми эксплуатируемые примиряются с неизмеримо большей легкостью, нежели столетием ранее. Мы должны признать господство псевдокультурных моделей масс-медиа, разрушающих культурную идентичность. Мы должны признать феномен разрыва между играющей элитой Запада («хомо люденс») и потребляюще- производящим большинством граждан того же Запада, низведенных до роли жвачного быдла (так сказать, «хомо фабер»). Все это есть. Но за всеми этими явлениями надо видеть и уязвимые точки наших противников. Капитализм удовлетворяет почти все человеческие потребности, кроме одной, собственно человеческой, – потребности в бессмертии.
Именно эта потребность, будучи неудовлетворенной, взорвет так называемый западный образ жизни. Но лишь при фундаментальных коррективах, осуществляемых левым движением. В чем содержание таких корректив?
Следует признать, что социализм не есть иной принцип распределения продуктов, а значит – отказаться от борьбы в рамках распределительной парадигмы, как не отвечающей новым фундаментальным мировым реалиям. Социализм – это иной принцип сочленения культуры и технологии.
Не культура подчиняется технологии, а технология – культуре. Вот в чем содержание подлинно социалистической новации. Отсюда вопрос о сращивании духовно-культурных сущностей с технологической парадигмой новой эпохи. То есть вопрос об альтернативной парадигме исторического движения. И я позволю себе отождествить этот альтернативный гуманистический проект с новым социализмом и новым коммунизмом. Без раскрытия этого нового качества красной идеи Юг окажется лишь в роли аутсайдера, требующего хотя бы крох от господского пирога Севера. А Юг может и должен претендовать в новых условиях на неизмеримо большее, на целеполагание, на субъектность. Настало время, когда воистину – или все, или ничего. Когда воистину – или модернизация вкупе с капитуляцией, или новая альтернативная модель общечеловеческого развития. Новый этап всеобщего кризиса исключает другие подходы, оказывающиеся абсолютно неэффективными.
В связи с этим целый ряд шумовых явлений беспокоит меня, ибо именно внутренние шумы процесса наиболее опасны для будущего движения.
Антикоммунизм ислама – это огромная опасность, выявившая себя в полной мере в Таджикистане. Но там же родился и альтернативный ислам народного типа как новое слово в конфессиональной политике. Как будет проходить его становление и не будет ли он удушен в зародыше руками все того же ислама, но в интересах, так сказать, «третьей силы»?
Эклектичность движения – это еще одна болезнь его, ибо без четких ориентиров варево различных движений, зачастую более далеких друг от друга по содержанию, нежели от того, с чем они борются, и объединенных лишь общей ненавистью, легко может стать черным, что, в свою очередь, будет использовано в чужих интересах. Это не резонерство, поверьте, это выстраданный опыт, ибо именно в таком вареве у нас в стране рождалось дефектное оппозиционное движение.
Мой главный вывод: философская, геополитическая, образовательная, научно-культурная субъектность Юга – вот главный вопрос текущего момента и ближайшего пятилетия. И только после решения этого вопроса можно будет говорить не о бунте, а о борьбе, не о сопротивлении, а о победе.
* * *
Следующий материал, предлагаемый для прочтения в этом же блоке, был адресован совершенно другой аудитории. Приняв предложение Н.Н. Моисеева об участии в дискуссии по глобальным проблемам на семинаре в Фонде Горбачева, я столкнулся с очевидным расколом позиций между участниками семинара, часть которых продолжает упорно исповедовать неизбежность капитализма эпохи первоначального накопления в России конца XX века, а часть корректирует позицию, стремясь к новому пониманию смысла советского периода нашей истории. Фанатическое капитализаторство, скрывающее стратегию капитуляции за набором наукообразных терминов, – в прошлом. И странно, может быть, лишь то, что молодые люди, достаточно осведомленные по части новых идей, в том числе и постиндустриальных, упорствуют в своем желании отстаивать заведомо проигрышную позицию. Что касается более зрелых участников, то не испытывая, в отличие от многих представителей патриотической оппозиции, мистического ужаса при произнесении названия «Фонд Горбачева», я, тем не менее, достаточно сдержанно отношусь к тому, что составляет смысловое ядро деятельности этой организации, безусловно, стремящейся завершить дело ее основателя по нашему вхождению в «мировую цивилизацию». Однако я сознаю и то, что данная организация на своих семинарах предлагает выступать людям с разной ориентацией и ведет, в отличие от патриотической оппозиции, напряженную мыследеятельностную работу, проводя мозговые штурмы, семинары и конференции на достаточно высоком интеллектуальном уровне.
Позиции многих участников данного семинара вызвали мое уважение, а
