Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

помощи и задается вопросом, почему ЦРУ встало на сторону его врагов²².

Крайне внятным признаком изменения иранской политики Вашингтона стало назначение в 1978 г. главой специально созданной при Белом Доме под эгидой СНБ комиссии по изучению иранской ситуации бывшего заместителя госсекретаря Джорджа Бол-ла, известного негативным отношением к шахскому режиму. Позже, уже в эмиграции, шах напишет: «Что я мог поделать с неожиданным решением администрации назначить бывшего заместителя госсекретаря Джорджа Болла советником по Ирану?… Болл был среди тех американцев, которые хотели, чтобы США отказались от меня.»²³ .

Один из очевидных американских центров оппозиции шахскому режиму возглавлялся на тот момент госсекретарем США Сайрусом Вэнсом и поддерживавшей его группой в Госдепе, порицавшей шаха с позиций «моралистов»-правозащитников. Эта группа включала в себя столь крупные фигуры, как тот же Пречт, Энтони Лейк, Лесли Гелб, а также вице-президент США Уолтер Мондейл.

В своих мемуарах Картер указывал на «очевидную неохоту» Государственного департамента выполнять президентские директивы в иранском вопросе «полностью и с энтузиазмом»²⁴. Иранские военные не хотели изгнания шаха и предлагали провести чистку в стране в период временного пребывания шаха на одном из островов Персидского залива. Вэнс выступил активно против данного плана. Предлагая отказаться от поддержки как шаха, так и военных, он настаивал на назначении премьер-министром Ирана Шапура Бахтияра, одного из лидеров оппозиционного Национального фронта²⁵.

Шах в своих воспоминаниях писал: «Теперь мне ясно, что американцы хотели, чтобы я ушел. Ясно, что именно этого хотели борцы за права человека в Государственном департаменте, и этого госсекретарь Вэнс очевидным образом добился»²⁶ .

Другим центром оппозиции режиму шаха было посольство США в Тегеране. Картер рассказывал о настойчивых предложениях, излагавшихся в докладах посла Уильяма Салливана, требовавшего, чтобы США поддержали Хомейни даже в ущерб Бахтияру и его коалиционному правительству. Как рассказывал Картер, Салливан исполнял его инструкции «неохотно, – когда вообще исполнял»²¹ . Посол утверждал, что правление Хомейни «приведет Иран к демократии»²⁸. Зафиксируем эту оригинальную трактовку исламизма как «демократии»!

В контексте оценки правления Хомейни как «ведущего к демократии» интересно и наблюдение бывшего представителя шаха в ООН Ферейдуна Ховейды, отмечавшего, что в тот период западные правительства осознанно решились принять благородную версию «умеренного» Хомейни. (Ховейда подчеркивал, что в дальнейшем американцы продолжат «парадоксальные поиски умеренных в среде фундаменталистов».) ²⁹

По откровенному свидетельству Пречта, еще осенью 1978 г., по предложению политолога из Питтсбургского университета, «персоны нон-грата в Госдепе» Ричарда Коттама, он встретился со сподвижником Хомейни Ибрахимом Язди. Пречт рассказывал о том, как проявил своевременную активность и ранее американского посольства в Тегеране установил «нужные контакты с оппозицией». Было налажено два канала коммуникаций через Язди: при посредничестве политического советника посольства Уоррена Циммермана и прямой телефонный контакт, осуществлявшийся самим Пречтом³⁰. При этом вскоре у посольства возникли контакты и помимо Язди. В конце декабря был установлен контакт с аятоллой Бехести – как пишет Пречт, «наиболее крупным клерикалом, которого мы знали»³¹.

Отметим, что у шаха в США были и очевидные сторонники. К прошахски настроенной элитно-политической группе относились такие крупные фигуры, как Генри Киссинджер, Дэвид Рокфеллер, Джон Макклой, поддерживавшие вариант создания шахом военного правительства³². (В момент революции в Иране Киссинджер в интервью «Экономист» недвусмысленно осудит антишахскую политику США³³.)

Подспудным фоном иранских событий было соперничество в Вашингтоне между Вэнсом и весьма могущественным в тот период советником Картера по вопросам безопасности Збигневым Бжезинским. Бжезинский формально также являлся сторонником проведения шахом твердого курса. Имея в своих руках достаточно рычагов власти, Бжезинский, однако, почему-то не использовал их для сколько-нибудь эффективной помощи шаху.

Соперничество между Бжезинским и Вэнсом выливалось в совершенно противоречивые инструкции Тегерану. Салливан требовал от шаха либерализации, Бжезинский – силовой политики. В итоге, по рассказу Пречта, шах не знал, кого ему слушать: «Шах, бедный парень, был смущен противоречивыми советами»³⁴. Позже Салливан в своей книге «Миссия в Иран» обвинит в неэффективности работы тегеранского посольства Бжезинского³⁵. Сам шах «состоявшийся в итоге в начале ноября знаменитый звонок Бжезинского с выражением слов поддержки» оценил в своих мемуарах немногим выше, чем аналогичные заверения Салливана о «стопроцентной поддержке США» - ввиду «забавного» отсутствия подтверждения данных слов из Вашингтона³⁶.

Существующая версия о прошахской позиции Бжезинского входит в противоречие и с антишахской позицией его соратников в СНБ – в том числе его помощника Дэвида Аарона, Роберта Хантера, Джессики Тачмен³⁷. И не кто иной, как Бжезинский³⁸, просил уже упомянутого Болла, известного негативным отношением к режиму шаха, стать главой специальной комиссии СНБ по Ирану.

Изменение западной политики в отношении Ирана вызвало озабоченность советского руководства. В ноябре 1978 г. Генсек ЦК КПСС Л.И.Брежнев в газете «Правда» предостерег западные державы, и в особенности США, от вмешательства во внутренние дела Ирана³⁹.

Данное советское предостережение возымело нулевой эффект. В декабре 1978 г. «Вашингтон пост» сообщила, что в своем секретном докладе Джордж Болл требует отказа шаха от абсолютной власти, призывая к созданию гражданского коалиционного правительства, включающего оппозиционных лидеров. США предлагалось отвести роль арбитра между правительством и шахом и утвердить американское долгосрочное экономическое присутствие в Иране⁴⁰.

В конце декабря 1978 г. в Тегеран прибыл бывший глава британского МИДа Джордж Браун, передавший шаху настойчивое предложение назначить премьер-министром Бахтияра. Позже шах напишет, что «согласился назначить Бахтияра, которого всегда полагал англофилом и агентом Бритиш Петролеум, под иностранным давлением, после встречи с лордом Джорджем Брауном»⁴¹ . Таким образом, кресло премьер-министра Ирана занял крупный оппозиционный лидер.

Подчеркнем, что решение об уходе шаха было, безусловно, принято не только в Вашингтоне. Известна, в том числе, негативная роль в падении шахского режима британского посла Энтони Парсонса, с которым, по свидетельству шаха, Салливан постоянно в данный период появлялся вместе⁴².

Позиция Франции, в октябре 1978 г. разрешившей Хомейни пребывание на своей территории, также глубоко неоднозначна.

26-28 декабря 1978 г. по поручению Жискар д'Эстена в Тегеране с секретной миссией побывал бывший министр внутренних дел Франции Мишель Понятовски. Как сообщил этот эмиссар в секретной записке в Париж (опубликованной Жискар д'Эстеном в приложениях к его мемуарам), шах был в курсе планируемого предательства американцев. В том числе того, что Салливан уже вступил в «секретные переговоры с лидерами иранской оппозиции по вопросу формирования нового