аль-Даваат-ул-Иршад» (MDI) – Центра прозелитизма и проповеди, созданного в 1987 году тремя исламскими учеными: Хафизом Саидом, Зафаром Икбалом и Абдуллой Азамом. За десять лет своего существования LET стремительно расширила свои позиции в Пакистане: она создала крупный штаб в Мюридке и около 220 отделений по всей стране. Даже после объявления LET вне закона Мюридке остается «мозговым центром», откуда осуществляется планирование и руководство всей деятельностью группировки, в том числе по организации джихада и по образовательным программам. В центральном комплексе находится медресе, большой жилой район для учеников и преподавателей, больница, рынок, рыбная ферма и сельскохозяйственные угодья, которые обрабатываются круглый год. Вооруженная охрана всех входов в центр осуществляется круглосуточно.
MDI контролирует 200 средних школ («школы дава»), 11 медресе (семинарий), 2 колледжа, где изучаются естественные науки, амбулаторную сеть, имеет передвижные медицинские клиники и банки переливания крови. Кроме того, под ее крылом существует благотворительная организация «Идара Хидмат-э-Хальк», которая сыграла важную роль в перенаправлении на нужды MDI средств, собранных в помощь пострадавшим от землетрясения в октябре 2005 года, когда разрушениям подверглась значительная часть территории оккупированного Пакистаном Кашмира16.
Образовательная программа школ и колледжей MDI строится в соответствии с установками Хафиза Саида, согласно которым для достижения целей джихада необходимо не только усвоить великие ценности ислама, но быть также специалистом в области науки и техники.
Этот подход ничуть не менее четко и убедительно пропагандируется посредством многочисленных печатных изданий группы, включая ежемесячный журнал на урду «Аль-Дава» c тиражом в 80 000 экземпляров, еженедельную газету на урду «Газва», детское издание «Нанхе Муджахид» и ежемесячное издание на английском языке «Войс оф Ислам». Кроме того, MDI поддерживает работу сайтов
LET начала обучать свои кадры террористической деятельности в 1987-1988 годах в лагерях подготовки, расположенных в восточных афганских провинциях Кунар и Пактия. Но поскольку к тому времени так называемый джихад в Афганистане пошел на спад, группа переключила свое внимание на Индию. Произошло это в 1993 году. Саид сначала сосредоточил усилия на Кашмире, а затем взялся за дело освобождения Джунагарха (небольшого анклава, расположенного в индийском штате Гуджарат) и Хайдарабада (столицы нынешнего индийского штата Андхра-Прадеш, который до раздела Индии был мусульманским княжеством). В настоящее время устремления группы выходят за пределы Индии. В значительной степени вдохновляемая «Аль-Каидой», LET сегодня воспринимает себя в качестве спасителя ислама17.
Из вышеизложенного следуют, как минимум, три вывода.
Первый. Участвуя в объявленной международным сообществом войне с терроризмом, Пакистан тем не менее не воспрепятствовал существованию нескольких террористических групп, преследующих прежние цели, и позволил им сохранить свои базы подготовки.
Второй. С 2001 года эти террористические группы сумели внедриться в гражданское общество за счет благотворительной деятельности и основания по всей стране сети учебных заведений.
Третий. Часть из них (по крайней мере, в отношении LET это совершенно очевидно) имеет сходство и связи с «Аль-Каидой» и вполне может оказаться «троянским конем» этой организации в Пакистане.
Возрождения и подъема идеологии джихада, а также приверженных этой идеологии групп могло бы и не случиться, если бы пакистанская армия не усмотрела в исламе стратегическое средство для объединения общества, состоящего из разнородных элементов. А радикальные группы типа JI, в свою очередь, с готовностью согласились отказаться от демонстрации инакомыслия в Пакистане, предложив армии (испытывающей параноидальный страх по поводу индийской угрозы на восточных границах страны) свое самобытное оружие для решения ее задач.
Первым дух джихада стал культивировать полковник Акбар Хан (военный секретарь премьер-министра Лиаката Али Хана). Именно он набрал представителей племен мехсуд и вазири (те же племена теперь сражаются с пакистанской армией) для запуска «войны нетрадиционными средствами» за освобождение Кашмира от Индии. Произошло это в первые же месяцы независимого существования Индии. Бойцы из племен мехсуд и вазири, которых индийские вооруженные силы остановили на подступах к Сринагару, были первыми негосударственными акторами, задействованными Пакистаном18.
От антиахмадийских мятежей 1953 года (в ходе которых возглавляемые JI радикальные исламисты нападали на ахмадийскую общину, обвиняя представителей этого меньшинства в богохульстве) армия выиграла даже больше, чем JI, поскольку в результате произошел первый государственный переворот, приведший к власти генерала Айюб Хана. Несмотря на то, что Айюб Хан держал на расстоянии группы типа JI, он не стеснялся прибегать к использованию религиозных символов и призывов, чтобы воодушевлять своих офицеров и войска на полях сражений. В войне 1965 года, когда индийские силы подошли к Лахору, Айюб Хан в обращении к нации объявил: «Мы в состоянии войны», – и использовал исламские религиозные заклинанья, «чтобы представить эту войну фактически как джихад: конфликт между исламом и неверными». Это стало, таким образом, призывом к религиозной войне между исламом и неверными, и впервые в новейшие времена тема джихада появилась в солдатском лексиконе19.
Когда Айюб Хан столкнулся с длинной полосой неудач (сначала война, а затем трудности в экономике), JI вышла на улицы, протестуя против его «модернистской религиозной политики». Это сыграло на руку его противникам, и в итоге он был вынужден передать бразды правления другому офицеру – Яхья Хану. Нельзя сказать, чтобы последний был очарован JI и ее идеологией. Однако один из его старших офицеров – генерал-майор Шер Али Хан – придерживался другого мнения. Он был рьяным приверженцем JI20.
А потому, когда вышедший в отставку Шер Али Хан был назначен министром информации и государственной политики, он взялся за работу во славу ислама. Он убедил армию набирать «добровольцев» из JI и ее студенческого крыла IJT, чтобы положить конец деятельности бенгальских бунтарей в Восточном Пакистане. Многие из этих «добровольцев» вербовались из числа членов IJT в Пенджабском университете и были высокообразованными людьми. Армия учила их подавлять сепаратистов в Восточном Пакистане – политических лидеров, журналистов, художников, писателей, общественных деятелей и судебных чиновников. Чтобы содействовать сбору информации для армии, JI также сформировала в Восточном Пакистане так называемые «комитеты мира». Взамен армия предоставила JI места в Национальной ассамблее Восточного Пакистана21.
В период кризиса в Восточном Пакистане армия также начала использовать исламские лозунги. Например, в ходе борьбы за Восточный Пакистан местный командующий генерал- лейтенант Тикка Хан цитировал исламские тексты. Обращаясь к осажденному западнопакистанскому гарнизону, он напоминал своим войскам о «великих сражениях против неверных, которые показывают, на что способны мусульмане».
Самое сильное влияние на это и последующее поколение офицеров между 1978 и 1988 годами оказал лихорадочный темп исла-мизации, запущенной мухаджирским генералом Зия- уль-Хаком. В своих кругах он получил кличку «проповедник». Именно Зия-уль-Хак, сын священнослужителя, положил начало системным и радикальным изменениям в армии, которая до того момента строилась на принципах профессионализма, заложенных в британские времена. Он ввел триединый девиз: «Таква» (набожность), «Иман» (исламская вера), «Джихад-фи-Сабил-Аллах» (борьба во имя Аллаха).
Чтобы способствовать ускоренной исламизации армии, по его указанию в военных городках и лагерях строились новые мечети; в учебные программы были введены исламские
