Одним из выражений этого влечения к изучению «особенностей» ислама стало исследование вопроса о совместимости ислама и демократии. Более конкретно вопрос (по крайней мере, с западной точки зрения) ставится так: могут или не могут исламские общества демократизироваться? «Ориенталистская» тенденция, сводящая ислам к единомонолитной сущности, сказалась и на исследованиях этого типа. Значительная часть литературы, вышедшей на Западе, сосредоточилась на вопросе о том, совместимы ли вообще ислам и демократия. Хотя на Западе имеются работы, в которых этот вопрос решается однозначно положительно, однако решительно преобладают тексты, настаивающие на несовместимости ислама с демократией, на том, что приверженцы ислама угрожают западным ценностям (включая демократию), на том, что недемократичность внутренне присуща исламу32.
С.Хантингтон суммировал западные воззрения по этому вопросу в известной и часто цитируемой статье «Столкновение цивилизаций?». Согласно Хантингтону, с концом «холодной войны» открывается новая эра, в которой истоком конфликтов будут не идеологические противоречия, а разногласия культурного порядка. Он утверждал, что ислам и другие культуры Востока с их особыми религиями и системами ценностей вступят в серьезный конфликт с западной цивилизацией и ее демократическими, социальными и политическими предпосылками. Он писал:
Что касается ислама и его совместимости с западной либерально- демократической моделью, приговор, вынесенный Хантингтоном от имени Запада, гласил:
Дж.Миллер оттенила еще одну важную озабоченность Запада в связи со стимулированием демократии в исламском мире. Это угроза воинственных исламистских группировок. В статье «Вызов радикального ислама» Миллер подчеркивала, что демократические правительства в странах исламского мира поступят близоруко, если не обратят внимания на подъем воинственных экстремистских групп. Исламские группировки, способные в первую очередь прийти к власти, – это как раз те, что игнорируют институты демократии и заявляют о несовместимости ислама и идеалов демократии35.
Можно привести еще много примеров, иллюстрирующих взгляды Запада на вопрос о несовместимости ислама и демократии, но лучше всего суммировал философию западного подхода к этой проблеме и к вопросу о превосходстве западных идеалов над идеалами ислама Алексис де Токвиль. В своей выдающейся работе «Демократия в Америке», одной из классических работ о западных системах демократии, он пишет:
Ученые, оспаривающие эту точку зрения, указывают, что элементы демократии содержатся в самом исламе. Индонезийский ученый Мухаммед Шиддик Аль-Джави высвечивает суть вопроса, когда пишет:
Однако существуют подходы, прямо противоположные подобным умеренным взглядам. Многие исламские авторитеты высказали убеждение в том, что ислам и демократия прямо противоположны друг другу. Исламские авторитеты подвергли тщательному исследованию идеал секуляризма, являющийся неотъемлемой частью западной либерально-демократической модели. Они пришли к выводу, что секуляризм прямо противоречит исламскому мировоззрению, поскольку ограничивает роль религии в формировании общественного порядка. Это, по их убеждению, прямо подрывает этические основы ислама и его небезразличное отношение к вопросам несправедливости мира и бедности.
Аль-Джави обращает внимание на главное препятствие, которое не позволяет мусульманам принять западную идею демократии. Отделение государства от церкви, характерное для демократий, лишает религию роли в жизни отдельных граждан и государства в целом, оставляя народу право на управление государством. В исламе, однако, все вопросы жизни человека и государства должны регулироваться божественными установлениями, а не отдаваться на откуп «низким желаниям людей»40. Он поясняет, что мусульмане должны судить демократию исходя из нормы, которая не подвергается сомнению (намек на примат бога и религии). Так должно быть, полагает он, поскольку общественное мнение само по себе не является достаточным критерием для проверки ценности идеи – оно лишь указывает, что та или иная идея принята как руководство к действию большинством общества.
В конечном счете, ответ на вопрос о совместимости или несовместимости ислама и демократии определяется нашим пониманием ислама и нашим определением демократии. Политические системы, именующие себя демократиями, далеко не всегда придерживаются либеральной демократии западного образца по букве и духу последней. Аналогичным образом, страны, заявляющие о следовании исламскому закону, могут следовать ему совершенно не так, как другие мусульманские страны и мусульманские общины. Подлинные демократические идеалы могут вырасти лишь внутри самого общества и не могут быть навязаны извне.
Однако существование системы, подавляющей права и свободы подвластных ей людей, системы непрозрачной и безответственной (как это имеет место в Индии во многих местных мусульманских общинах), может способствовать распространению массовых убеждений в том, что демократия как политическое устройство не служит интересам малых и политически сравнительно незначительных общин. Хотя на деле ситуация в этих общинах определяется часто не столько каким-то системным пороком государственного устройства, сколько внутренним распорядком жизни в самих общинах. Отказываясь поощрять реформы в исламе (главным образом по соображениям электоральной политики), политические партии и политическая система в целом способствовали возникновению в стране своеобразного «демократического водораздела». В результате свободы и блага либерального устройства Индии не доходят до рядового мусульманина, жизнь которого определяется толкованиями и предписаниями его местного религиозного наставника и традициями. Коли так обстоят дела, почему бы мусульманину не заинтересоваться пропагандой радикалов, которые пообещают ему дать свободы и блага, обещанные Кораном и превышающие свободы и блага демократии, которая все равно обошла его стороной?
По утверждению Хантингтона, ни идеология, ни экономика не будут в