Торкесса».
Попрощались очень трогательно, они поцеловали меня на прощание — оба в губы! Торк предложил меня подбросить до метро, если надо. Но я отказалась, сказав, что пройдусь пешком — у меня сейчас времени навалом.
Шла куда-то по улице, прижимая к груди пакет с их подарками. Пошатываясь, как пьяная — а может и пьяная, не знаю! — и перебирала в голове как драгоценные бусинки моменты общения с Ними. Жанна обещала написать обо мне книгу… Она поглядывала на меня, и изредка быстро записывала что-то в блокнот. Интересно, что, но спросить никак… наверняка, это те самые выкладки, которые она постоянно делает на сайте, всякие неимоверные записки. У меня же тоже дневник такой. Пока она выходила на кухню, я поспешно глянула в тетрадь. Блин, стыдно — но не удержалась! Почерк у неё не особо хорош, будто левша писала, или спьяну. Хоть с трудом, но можно прочитать при желании, и в принципе лучше моего. Если, к примеру, я сейчас умру, и мои записки вскроют, то никто нихрена не поймёт! Вообще. Даже если обойдя первое препятствие расшифруют этот секретный (супер- секретный!) почерк, то что имелось в виду — точно уже не понять. Я сама — и то многие вещи к чему относятся соображу тока под гипнозом! Во как! Гы-гы…
И вот, я в Уфе, и звоню в дверь Гдетыгдеты.
Сама не знаю, и зачем я пришла сюда… Просто чтоб похвастаться знакомством с ТорКом. Да, точно, пусть будет так. Не для того же, чтоб узнать, в себе ли Ветер сейчас, и можно ли… и не для того, чтоб случайно на него здесь, в доме его сучки, нарваться. Нет. А потому, что Гдеты мне подруга…
Открыла, лицо такое, будто если бы бензин и спички под руками, нечаянно на меня и пролила, а потом помогая отряхнуться, спичкой чиркнула, так неловко… Ха, думает, дорогая, мне крыть нечем? А как насчёт моих «Невероятных приключений неформалки в Москве»? Тебе-то, солнышко, такое ни под каким соусом не светит! Я тебе завидую, что ты с Ветром в «законных» парочках, а ты мне позавидуй! Уж я-то знаю тайну полночных терзаний, как подруга твоя — заметь, лучшая! — ты, сука, по ТорКу убиваешься!! Что, Ветер-то так и не знает, как ты слюни пускаешь, пьяные, до чего же ТорК роскошный, самый офигительный на свете, и всякое-прочее, а?
Ну, вот сиди теперь и слушай! Особенно, как он меня на прощание поцеловал! И как я рядом сидела, и даже запах его ощущала — да, Ленка, какой за-апах от него чудесный, и тепло! Бледнеешь от чувств, да? Вот и молодец. Вот так тебе.
— Девочки, идите хоть чаю попейте, ну что вы всё тут сидите, я уж и стол накрыла!
А бабушка у тебя хорошая, заботливая! И ты, сука, вся в неё — прямо-таки жёнушка, предмет первой необходимости для Ветра, дурака беспомощного нашего! Только заметь — нашего! А вот ТорК между нами двумя, в определённом смысле останется только моим! Тебя он ни разу не видел даже, а если бы и увидел, то уж точно не запомнил ни твои кривые зубы, ни пустые глаза!
Ненавижу тебя. И чай твой. Скучно мне с тобой, и серо.
Как убого можно жить, я и забыла! Ведь сами не так давно выбрались из подобной дыры… спасибо предкам! Деньги есть гуд!
А мне пожалуй, пора!
«Да ты вообще зачем приходила-то?» — так и вопрошают Гдетовы глаза. «Да пошла ты в задницу», — отвечают мои.
Потом нашла-таки Ветра, и помчалась к нему, делиться кайфом!
Прямо с порога всё ему выпалила одним духом! Как отрывалась, как шаталась по Москве, и нашла вдруг Их, как с ними в одной квартире ночевала… Он смотрел, и улыбался. А я таяла, и думала — как же я скучала! Хочу снова этих рук, сцепленных на груди, хочу боли от них. Хочу…
— А знаешь, я ведь плохо поступила, что убежала из Уфы, да? — выпалила я, не подумав.
— Что? — брови его взлетели вверх. А в глазах заплясали черти. — Да, точно!
Ветер охотно принял мою игру.
Он отшлёпал меня, как негодного ребенка, прямо так, перегнув через колено. Приговаривая при этом:
— Дика, ты ужасно плохая девочка! Ты знаешь, за что это тебе? Потому что ты шаталась по Москве, совсем одна, ночевала черт знает где! Подумать только, со звездами панк-рока! Ты очень нехорошая девочка, ведь так! А нехороших девочек наказывают!
Больно, до ужаса! Я больше всего на свете хочу сейчас видеть, какое у него лицо при том, что он делает со мной. Мелькает мыслишка, что в следующий раз надо бы зеркало поставить, и видеть и себя и его… а то ощущения какие-то не полные… но много думать не приходится — я вскрикиваю от очередного звонкого шлепка. Реально больно! Реально круто! Ах, другого такого раза не будет, все только сейчас…
Вдруг он наклоняется и кусает меня через трусики.
Безумие овладело мной начисто.
Я соскакиваю на пол, и стягиваю медленно трусики, пританцовывая, а топик не снимаю — почему-то мне так нравится. Поглаживаю свои припухшие груди, запускаю пальчики между ножек… он смотрит с явным удовольствием. Я хочу черт знает чего, и отключив сознание за ненадобностью, делаю все по наитию, сама удивляясь каким-то краешком существа — вот ведь как могу!
Поворачиваюсь в танце к нему попой, и широко раздвинув ножки раздвигаю его колени, продолжая танцевать опускаюсь на его колено прямо своей совсем уже мокрой киской, и принимаюсь тереться ей о его коленку — жутко необычный онанизм, не так ли? А как заводит!! ААА, это просто… о, ещё немного… замечаю, что он тоже трогает себя… о, молодец, вот так! Но мне не хватает… и я исхитряюсь изогнуться ещё немного, и не свалиться с такой позиции, и просовываю пальчики себе в попку. О, вот так совсем… ААА, ещё, чуть-чуть… да… смотрю на него из-за плеча, его глаза горят зверски, меня это сжигает заживо!!
Он не выдерживает, и резко схватив меня поперёк талии, ставит властно на пол на четыре точки, и грубо — о-очень грубо! — входит сзади.
А, чёрт, без комментариев!!!
К слову, Артамон какое-то время писал на форуме Жанны и ТорКа, обменивались разными записями. Потом как-то перестали общаться. Впрочем, как всегда. Да это и нормально — о чём говорить на таком расстоянии, зная друг друга лишь по одному единственному фестивалю. Бог бы с ним…
Возвращаясь с очередного одинокого пьяного похода на Горс, в злом порыве бессмысленности завернула в первый попавшийся двор, села на скамеечку, достала дневник, и написала:
«А все эти тяжко пропитые, такие юные, но такие конченые личики! Эти ужасные девочки, которые тем и ужасны, что никому уже и не кажется, что они дегроидно гадки! А все эти омерзительно недоразвитые мальчики! Боже, боже, с кем я связалась? И весь прикол в том, что никто из них не понимает в ноль, в упор, что они конченные ублюдочные рожи, плешь цивилизации, ее жертвы и ее пороки одновременно! И все они думают, что могут стать певицами, революционерами! Девочки дают таким ничтожным, таким ублюдочным мальчикам! Да и я тоже. Они такие молодые, и такие конченые… боже, боже! Панки сдохли, поверьте мне! Панки сдохли и не надо лелеятьпустые надежды, ведь панки всего лишь те же люди, а люди как таковые просто отстой… и я человек… панк… мерзость, господи, видишь эту мерзость? Не обижайтесь на меня, это правда ваша такая! Каждому достаточно просто лишь в зеркало заглянуть, более-менее трезвому, или не трезвому, но понимающим взором, хоть это и трудно — и увидеть — куда мы все докатились! Оценить, БЛЯДЬ, заценить, на хуй, куда мы припёрлись ВСЕ! Если ты человек — ты полный отстой, уж поверь мне, я знаю, я ВИЖУ!!!»
Хуй вам, духовно продвинутые!!
Хуй вам!!!!
