всем управляю, а на самом деле являюсь чем-то совершенно другим), то все, что содержится в разнице между этой концепцией и реальностью, всякое 'несоответствие занимаемой должности', говоря совсем грубо, запихивается в подсознание, в 'оно'.
Механизм понятен? Я не могу спокойно жить, зная, что не соответствую занимаемой должности (абсолютно неважно, какой должности: большой, маленькой, средней – любой). Я должен ей соответствовать. Значит, все, что мне говорит об этом несоответствии, я должен куда-то запихнуть. Куда? Место для этого только одно – подсознание, 'оно'.
Но когда я запихиваю это в подсознание, прячу от себя, – что у меня рождается? Комплекс неполноценности. А он чего требует? Гиперутверждения. И я начинаю важничать, командовать. Если я не могу ничего сказать людям содержательно, я что должен сделать? Я должен их прищучить: 'Ты, того, смотри!'
А ведь рядом люди, которые видят это мое несоответствие. И дают понять, что его видят. Что я должен сделать с этими людьми? Я их должен убрать. А кого я должен поставить? Тех, кто этого несоответствия не видит или не показывает. То есть либо идиотов, либо лжецов.
Что в такой ситуации вообще может сделать человек?
Человек может всю реальность 'загнать под концепцию'. И это Достоевский – 'Записки из подполья': нет реальности, есть только концепция. Или Горбачев с его: 'Нам подбрасывают… Не надо драматизировать'. Если у человека 'под ногами горит', а он не соответствует ситуации, он может попытаться выбросить из рассмотрения (ученые скажут – элиминировать) реальность.
Человек может разрушить концепцию себя и признать реальность. Это – Чехов: Лаевский в 'Дуэли' сделал именно это, он признал, что он есть то, чтo он есть. То есть, человек может признать свое поражение в этой роли в этой реальности, и сменить роль на 'посильную'.
Есть ли 'третий путь'? Есть. Это – самотрансцендентация. О ней – великая фраза Гоголя: 'Монастырь наш – Россия! Облеките же себя умственно рясой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней…'. Блок потом это цитировал.
Самотрансцендентация предполагает, что человек имеет миссию, смысл. И тогда ему начинает открываться ресурс его 'сверх-я'. Этот ресурс открывается лишь в том случае, если человек чему-то служит, если у него есть высшая идея этого служения. И любая действительно прочная консолидация, любая активная и эффективная коллективность и командность возникают только вокруг такой идеи служения.
Без этой идеи служения, что такое 'питерцы' или 'чекисты'? Сегодня это 'питерцы' или 'чекисты-братья', а завтра – разные интересы, разные 'бабки', разные аппетиты, конкуренция за близость к главной персоне, мысль 'почему бы и не я', и т.д. Это же естественно! Невозможно выстроить устойчивую ролевую матрицу вокруг 'я'. Особенно если налицо разрыв между 'я-концепцией' и реальностью. Значит, если нет миссии и общего смысла (служения), то обязательно будет грызня. А если еще окажется, что люди не соответствуют своим ролям, то грызни будет больше, потому что будет уже не только грызня между 'я', но и грызня между 'оно'.
Что это означает? Что не может быть необходимой самотрансцендентации вне служения, вне актуальной миссии, вне 'сверх-я'. Но ведь именно по этому регистру личности нанесен удар. Потому что все, чему люди служили – отняли. Потому что людям сказали: 'Будешь жить служением – станешь маргиналом'.
Люди вообще не соответствуют нынешним вызовам, потому что вызовы гигантские, беспрецедентные. В условиях катастроф люди могли бы меняться, самотрансцендентироваться. Но такая самотрансцендентация требует невероятной мобилизации идеи служения. А именно эту идею вырывали с корнем. И там, где должна быть точка опоры, – пустота.
Я не хочу сказать, что этим описанием предлагаю решение. Но узловая точка коллизии, как мне кажется, обнаруживает себя. А когда нащупываешь узловую точку, то в чем-то уже нащупываешь решение.
Еще одно следствие смыслопотери
Смыслопотеря опасна тем, что она не позволяет преодолеть барьер между 'чиком' и 'цыком'. Она вдвойне опасна тем, что не дает самотрансцендентироваться, изменить себя даже в условиях катастрофы.
Но есть еще одна опасность, связанная с ней. Отсутствие смысла скукоживает и выхолащивает даже прикладную аналитику, прикладное понимание происходящего. Приведу пример.
Наша нынешняя пресса наполнена предсказаниями о том, что в России возможен 'вариант Чаушеску'. Но никто не додумывает до конца, что такое 'вариант Чаушеску'? Эта невозможность додумать до конца есть еще одно из следствий смыслопотери. В результате глубокие феномены становятся плоскими знаками.
Что такое 'вариант Чаушеску' в качестве плоского знака, мне понятно. Если не весь наш силовой 'актив' окажется перекуплен, а президент не согласится с предложениями 'уйти по-хорошему' и будет 'дергаться' (что сомнительно), то организуют конфликт между двумя политическими группами. Например, между Дугиным и Рогозиным. При этом Дугин станет защищать президента, а Рогозин нападать на президента. Это будут примерно такие фигуранты, потому что 'оранжевые' демократические мальчики ничего не могут, они камень в руку не возьмут.
То есть этот конфликт начнут оформлять как противостояние, например, 'русской' и 'евразийской' групп. Затем куда-то будет 'придан и упакован' радикальный ислам, куда-то – 'белые', куда-то – 'красные'. И эти группы будут максимально разводить между собой. Как разводить, – в конце концов, не так важно. Важно, что за группой поддержки власти, за проправительственной группой, должны, например, стоять 'комитетчики', а за ее оппонентами – военные.
Потом проправительственная группа должна начать защищать власть и стрелять по 'бунтовщикам'. Ответом станет 'недовольство армии', решительно переходящей к поддержке восставшего народа. И вот тогда 'комитетчиков' будут расстреливать так, как их расстреливали в Румынии. А в Румынии их расстреливали массово. Военные сажали их в грузовики, вывозили, ставили к стенке, расстреливали и закапывали. И семью президента, как мы помним, вырезали. Это и называется 'румынский вариант', или 'вариант Чаушеску'.
В России действительно может готовиться румынский вариант. И я бы предложил представителям 'чекистов' подумать о том, что речь уже идет не о люстрациях, не о запретах на профессию, речь идет о массовом уничтожении. Я не хочу разжигать страсти, я знаю, что говорю.
Но это – лишь плоский знак. Есть ведь и действительный масштаб феномена Чаушеску. И этот действительный масштаб имеет к нам самое непосредственное отношение. Раз уж кто-то оперирует феноменом Чаушеску, казалось бы, должно появиться желание додумать до конца. Но смыслопотеря как раз и мешает додумывать. И тогда вместо объемов – плоскость. Вместо проблемы – прописи.
Между тем, далеко не лишним является понимание того, чем же оказался плох Чаушеску, и почему начали стрелять?
Ответ на этот вопрос заключается в том, что в мировой элите были группы за и против Чаушеску. Против Чаушеску были старший Буш, Чейни и ряд других. А у Чаушеску-то что было, какая поддержка? Советская? Чаушеску, что, был верным ленинцем? Да нет!
Чем же Чаушеску был так плох для его противников? Почему всех остальных 'советских' лидеров в Восточной Европе не расстреляли, а его расстреляли? Он, что, был особенно свиреп или сильнее всех сопротивлялся? Нет! Он просто был слишком прочно интегрирован в одну мировую группу, а к власти начала приходить другая мировая группа. Рядом с Чаушеску был некий Брюс Раппопорт, и он торговал нефтью. Это израильский военный спецслужбист, который оказался близко вхож в 'семью', был у Чаушеску главным контрагентом по нефти и представлял интересы мировых конкурентов Буша.
Если бы Чаушеску 'сдал' свою группу или перебежал из лагеря в лагерь, результат, возможно, был бы другой. Но он не сдал и не перебежал – считал, что это еще опаснее. Все это разве не имеет отношения к нашей действительности? А это ведь не единственный случай!
В чем реальный феномен Милошевича? Да в том же самом! Ему звонили два человека, и один говорил: 'Слобо, ударь по американским войскам!', а другой – 'Слобо, не смей!' Оба звонившие были американцами и для Милошевича представляли 'хозяина'. Просто один высказывал позицию республиканской партии США, а другой – демпартии США. Одним было нужно, чтобы Клинтон в Югославии провалился (а для этого
