небольшие пушистые облачка и обдумывала сложившееся положение.
Тишина сделалась весомой и почти непереносимой, как вдруг Джейми произнес:
— Надеюсь… — замолчал и покраснел. Хотя мне казалось, что краснеть следовало мне, я все равно обрадовалась тому, что хоть один из нас оказался на это способен.
— Что? — сказала я как можно более ободряюще. Он, все еще красный, мотнул головой.
— Неважно.
— Говори. — Я вытянула ногу и прикоснулась к нему пальцами. — Честность, помнишь?
Это, конечно, было с моей стороны нечестно, но я больше не могла выносить нервного прокашливания и отведения глаз.
Он обнял руками колени и качнулся назад, глядя прямо мне в лицо.
— Я хотел сказать, — мягко начал он, — что я надеюсь: мужчина, которому ты оказала честь и который впервые в жизни оказался в постели именно с тобой, был к тебе так же великодушен, как и ты ко мне. — И довольно робко улыбнулся. — Но подумал и понял, что это звучит не совсем правильно. Я имел в виду… в общем, я просто хотел сказать тебе спасибо.
— Великодушие не имеет к этому никакого отношения! — огрызнулась я, глядя вниз и энергично отчищая несуществующее пятно с платья. В поле зрения возник большой башмак, прикоснувшийся к моей щиколотке.
— Честность, помнишь? — эхом повторил он. Я подняла глаза и увидела широкую ухмылку и саркастически поднятые брови.
— Ну, — защищаясь, добавила я, — во всяком случае, после первого раза.
Он захохотал, а я, к своему ужасу, поняла, что еще не разучилась краснеть.
На разгоряченное лицо упала прохладная тень. Пара крупных рук решительно взяла мои ладони, Джейми поднял меня на ноги, сел на мое место на поваленный ствол и приглашающе похлопал себя по коленям.
— Садись, — предложил он.
Я неохотно повиновалась, отвернув в сторону лицо. Он удобно устроил меня, прижав к груди, и обнял за талию. Я слышала, как в спину мне глухо и ровно стучит его сердце.
— Вот что, — сказал он, — раз мы пока не можем разговаривать свободно, не прикасаясь друг к другу, будем прикасаться. Скажи, когда снова ко мне привыкнешь.
Он немного отклонился назад, и мы оказались в тени сосны. Он молча обнимал меня и размеренно дышал. Я чувствовала, как вздымается и опускается его грудь, как его дыхание шевелит мои волосы.
— Хорошо, — ответила я, помолчав.
— Отлично.
Джейми немного ослабил хватку и повернул меня лицом к себе. На таком близком расстоянии я разглядела золотистую щетину у него на щеках и на подбородке и провела по ней пальцем. Она походила на плюш, которым обит старомодный диван, одновременно и жесткая, и мягкая.
— Прости, — сказал он. — Я не смог утром побриться. Дугал дал мне бритву перед венчанием, а потом отобрал — наверное, побоялся, что после брачной ночи я перережу себе глотку.
Он усмехнулся, глядя на меня, и я улыбнулась ему в ответ.
Упоминание о Дугале напомнило мне вчерашний разговор.
— Интересно… — произнесла я. — Вчера ночью ты говорил, что Дугал и его люди встретили тебя на побережье, когда ты вернулся из Франции. А почему ты поехал с ним, вместо того, чтобы вернуться домой, на земли Фрэзеров? Я хочу сказать, что Дугал относился к тебе, как… — Я неуверенно замолчала.
— О… — Джейми переместил ногу, чтобы я сидела ровнее. Я почти слышала, как он думает. Впрочем, к решению он пришел довольно быстро.
— Мне кажется, это ты должна знать. — Он нахмурился. — Я рассказывал тебе, почему оказался вне закона. Ну, и какое-то время после того… после того, как я оставил форт Уильям, меня не интересовало… ничто не интересовало. Отец к этому времени умер, а сестра… — Он снова замолчал, и я почувствовала, что в душе у него происходит борьба. Я обернулась, чтобы взглянуть на него.
Обычно веселое лицо затуманилось каким-то сильным чувством.
— Дугал мне сказал, — медленно произнес он, — Дугал мне сказал, что… что моя сестра понесла. От Рэндалла.
— О Боже!
Джейми искоса глянул на меня и отвернулся. Глаза его засверкали, как сапфиры, и он торопливо заморгал.
— Я… я не смог заставить себя вернуться домой, — почти беззвучно произнес он. — Снова увидеть ее — после случившегося. Кроме того… — он вздохнул и сжал губы. — Дугал сказал, что… после того, как ребенок родился, она… конечно, а что она могла сделать? Она осталась одна — черт возьми, я
Джейми тяжело сглотнул и продолжил более решительно.
— Конечно, я посылал ей денег, сколько мог, но не мог… в общем, не мог заставить себя написать ей. А что я мог написать? — И беспомощно пожал плечами. — Ну, а потом мне надоело воевать во Франции. И тут я услышал от своего дяди Элика, что до него дошли слухи об одном английском дезертире по имени Хоррокс. Тот бежал из армии и перешел на сторону Френсиса Маклина из Дунвери. Однажды он был навеселе и рассказал, что служил в гарнизоне форта Уильям, когда я оттуда бежал. И видел человека, который в тот день застрелил сержанта.
— То есть он мог доказать, что это не ты?
Это походило на хорошую новость, о чем я и сказала. Джейми кивнул.
— Ну да. Хотя слово дезертира не много значит. Но все равно, с этого можно было начинать. По крайней мере я сам мог выяснить, чья это работа. И пока… в общем, я не знал, как мне вернуться в Лаллиброх. Это все равно что пересечь Шотландию без риска быть повешенным.
— Отличная мысль, — сухо бросила я. — Но как сюда оказались втянуты Маккензи?
Последовал запутанный анализ семейных отношений и союзов клана. Когда дымок рассеялся, выяснилось, что Френсис Маклин был каким-то родственником со стороны Маккензи, и он передал слова Хоррокса Каллуму, а тот, в свою очередь, отправил Дугала, чтобы он связался с Джейми.
— Так он и оказался рядом с тем местом, где меня ранили, — заключил Джейми. Он помолчал, прищурившись на солнце. — Потом я часто думал, не он ли сам это сделал?
— Ударил тебя топором? Твой родной дядя? Какого черта?
Джейми нахмурился, решая, сколько еще можно мне сказать, и пожал плечами.
— Я не знаю, как много тебе известно про клан Маккензи, но думаю, что ты не могла несколько дней провести с Недом Гованом и ничего о них не услышать. Нед не в состоянии долго об этом молчать.
И кивнул в ответ на мою улыбку.
— Да ты и сама видела Каллума. Всякий скажет, что он не доживет до старости. А малышу Хеймишу еще и восьми нет, так что он не сможет руководить кланом как минимум десять лет. И что произойдет, если Каллум умрет до того, как Хеймиш будет готов? — выжидающе посмотрел он на меня.
— Ну, думаю, лэрдом станет Дугал, — медленно произнесла я, — во всяком случае, до тех пор, пока Хеймиш не подрастет.
— Ага, верно, — кивнул Джейми. — Но Дугал — это не Каллум, а в клане полно тех, кто не пойдет за ним с великой радостью — если, конечно, будет выбор.
— Понимаю, — все так же медленно произнесла я. — А выбор — это ты.
Я внимательно посмотрела на него и вынуждена была признать, что вероятность велика.
Внук старого Джейкоба. Маккензи по крови, пусть даже только с материнской стороны. Большой, привлекательный, хорошо сложенный, весьма сообразительный, с семейным умением управлять людьми.
Он сражался во Франции и доказал, что может возглавлять людей в битве — очень важное соображение. Даже цена, назначенная за его голову, не будет непреодолимым препятствием — если он станет лэрдом.
Англичанам хватало неприятностей в горах — постоянные небольшие мятежи, набеги на равнины,
