— Что со мной происходит? Я скажу тебе, что со мной происходит, если ты сама не понимаешь! — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я устал доказывать всем подряд, что ты не английская шпионка. Я устал от того, что нужно каждую минуту следить за тобой, потому что не знаю, какую глупость ты выкинешь в следующий раз. И я очень устал от людей, которые пытаются заставить меня смотреть, как они тебя насилуют! Мне это ни капли не нравится!
— Ты что, думаешь, мне это нравится? — заорала я. — Или ты пытаешься доказать, что все это моя вина?
Джейми слегка тряхнул меня.
— Это твоя вина! Останься ты сегодня утром там, где я тебе велел, и ничего бы не произошло! Но нет, ты не собиралась меня слушаться, кто я такой? — просто твой муж, чего ко мне прислушиваться? Ты вбила себе в голову, что будешь поступать так, как тебе, черт тебя возьми, хочется, и потом я — опа! — вижу, как ты лежишь на спине с задранными кверху юбками, а самый гнусный подонок на свете уже у тебя между ног и собирается поиметь тебя у меня на глазах!
Его шотландский акцент, обычно почти незаметный, стал сильнее — явный признак того, что он очень расстроен (как будто мне еще требовались доказательства!).
К этому времени мы стояли нос к носу и орали друг другу в лицо. Джейми полыхал от гнева, и я чувствовала, что и мне кровь бросилась в голову.
— Это только твоя вина, потому что ты не обращаешь на меня внимания и все время меня подозреваешь! Я рассказала тебе правду о себе! И говорила тебе, что нет никакой опасности, если я поеду с тобой, но разве ж ты будешь слушать меня? Нет! Я всего лишь женщина, так зачем обращать внимание на мои слова? Женщины годятся только для того, чтобы поступать так, как им велят, и слушаться приказаний, и покорно сидеть, сложив ручки на коленях, и ждать, когда мужчины вернутся и скажут им, что делать!!!
Он снова тряхнул меня, не в силах сдерживаться.
— Да если б ты так поступила, мы бы сейчас не удирали с сотней красных мундиров у нас на хвосте! Господи, женщина, я даже не знаю, то ли задушить тебя, то ли швырнуть на землю и лупить, пока ты не потеряешь сознание, но, клянусь Иисусом, что-то я с тобой должен сделать!
Тут я попыталась лягнуть его по яйцам. Он уклонился и ткнул колено мне между ног, действенно прекратив все мои последующие попытки.
— Попробуй еще раз, и я так тебя отлуплю, что в ушах зазвенит! — прорычал он.
— Ты жестокий дурак! — задыхаясь, крикнула я, пытаясь вырваться из его рук, вцепившихся мне в плечи. — Может, ты думаешь, что я пошла и попала в плен к англичанам умышленно?
— Я в самом деле думаю, что ты сделала это нарочно. Ты хотела отомстить мне за то, что случилось на поляне!
У меня отвалилась челюсть.
— На поляне? С английскими дезертирами?
— Ага! Ты решила, что я не сумел тебя там защитить, и ты права! Но я и не мог этого сделать, тебе пришлось справляться самой, а теперь ты пытаешься отплатить мне, сознательно отдавшись в руки — ты, моя жена! — в руки человека, пролившего мою кровь!
— Твоя жена! Твоя жена! Да тебе на меня вообще наплевать! Я просто твоя собственность; все дело в том, что ты считаешь, будто я тебе принадлежу, а ты не перенесешь, если кто-нибудь притронется к тому, что принадлежит тебе!
— Ты мне принадлежишь! — прогрохотал он, впиваясь пальцами, как крючьями, в мои плечи. — И ты моя жена, нравится это тебе или нет!
— Мне это не нравится! Мне это ничуть не нравится! Но это тоже не имеет никакого значения, правда? До тех пор, пока я здесь и согреваю твою постель, тебя не волнует, что я думаю или чувствую! Для тебя жена — это что-то, во что можно сунуть член, если тебе приспичит!
При этих словах лицо Джейми побелело, и он затряс меня по-настоящему.
Моя голова сильно дернулась, а зубы клацнули, и я больно прикусила язык.
— Пошел прочь от меня! — заорала я. — Пошел прочь, ты, — я сознательно воспользовалась словами дезертира Гарри, стараясь уколоть его побольнее, — ты, похотливый ублюдок!
Джейми отпустил меня и сделал шаг назад, сверкая глазами.
— Сука с грязным языком! Ты не будешь со мной так разговаривать!
— Я буду разговаривать так, как пожелаю! Ты не можешь указывать мне, что делать!
— Похоже, не могу! Ты все равно будешь поступать так, как захочешь, правда? И тебе все равно, кого ты этим ранишь! Ты эгоистичная, упрямая…
— Да ранена только твоя проклятая гордость! — закричала я. — Я спасла нас обоих от тех дезертиров на поляне, и тебе этого не перенести, да? Ты просто стоял и смотрел! Не будь у меня того ножа, мы оба уже давно были бы мертвы!!!
Пока я не выкрикнула этих слов, я не понимала, что действительно разозлилась на него за то, что он не смог защитить меня от дезертиров-англичан. В более разумном состоянии подобная мысль просто не пришла бы мне в голову. На самом деле это не было его виной, сказала бы я. Просто повезло, что у меня был нож, сказала бы я. А теперь до меня дошло, что — справедливо это или нет, разумно или нет — но я действительно чувствовала, что он должен был меня защитить, но не сумел этого сделать. Может, потому, что сам он тоже это чувствовал.
Джейми уставился на меня, задыхаясь от переполнявших его чувств. Когда он снова заговорил, голос его звучал тихо и то и дело прерывался от сильного волнения.
— Ты видела тот столб во дворе форта?
Я кивнула.
— Меня привязали к этому столбу, привязали, как скотину, и били кнутом, пока не хлынула кровь! Эти шрамы останутся у меня до самой смерти. Если бы сегодня днем мне не повезло так дьявольски, это было бы самое меньшее, что могло со мной случиться. Скорее всего, они бы сначала выпороли меня, а потом повесили. — Он с трудом сглотнул и продолжал. — Я это знал, но ни секунды не колебался, идти ли туда за тобой, даже думая, что Дугал может оказаться прав! Знаешь, где я взял тот пистолет?
Я молча помотала головой — мой гнев уже начал спадать.
— Убил часового у стены. Он выстрелил в меня — поэтому пистолет и был незаряжен. Он промахнулся, и я убил его кинжалом, но оставил кинжал у него в груди, потому что услышал, как ты закричала. Чтобы спасти тебя, я убил бы и дюжину человек, Клэр. — Голос его дрогнул. — Когда ты закричала, я кинулся к тебе, вооруженный только незаряженным пистолетом…
Теперь Джейми говорил немного спокойнее, но глаза его по-прежнему оставались безумными от боли и ярости. Я молчала. Потрясенная стычкой с Рэндаллом, я совсем не оценила отчаянной храбрости, с которой Джейми кинулся за мной в форт.
Внезапно он отвернулся и опустил плечи.
— Ты права, — очень тихо произнес он. — Ага, ты совершенно права.
Из его голоса вдруг пропала вся ярость, сменившись тоном, которого я никогда от него не слышала, даже в моменты сильнейшей физической боли.
— Ранена моя гордость. А гордость — это почти все, что у меня осталось. — Джейми оперся на сосну руками и уронил на них голову, совершенно опустошенный. Голос звучал теперь так тихо, что я его почти не слышала.
— Ты рвешь мне душу, Клэр.
Нечто подобное происходило и со мной. Я тихонько подошла к нему. Джейми не шевельнулся, даже когда я обняла его за талию.
Я прижалась щекой к сгорбленной спине. Рубашка его промокла от пота, он дрожал.
— Прости, — просто сказала я. — Пожалуйста, прости меня.
Он повернулся ко мне и крепко обнял. Я чувствовала, как его дрожь понемногу успокаивается.
— Прощена, девочка, — пробормотал он мне в волосы. Отпустил меня и посмотрел в лицо серьезно и церемонно.
— Прости и меня. Я прошу твоего прощения за то, что наговорил тебе. Я разозлился и наговорил то, чего и не думал. Простишь меня?
