любимого. Ни разу ей не приходилось видеть такого выражения на лице мужчины, который смотрел на ее дочь.
Торопливо поднявшись, она подошла к настенному шкафчику и заглянула внутрь, отыскивая соду. Неожиданно на глазах ее выступили слезы.
Нельзя верить лунному свету и вкрадчивым ласкам, они ослабляют волю. Она честно пыталась не замечать его чувств к ней и его заботливого отношения к Рейчел, но как она может быть не тронута, когда он любовно улыбается дочери, или прижимает ее к груди, или радуется, как ребенок, ее первому прорезавшемуся зубу? В такие моменты Энн начинает думать, что именно к этому стремилась всю жизнь. Да, она влюблена. Она любит его!
— Ну, Рейчел, хорошая моя, скоро уже я смогу познакомить тебя с волшебным миром готовой уличной пищи. Гамбургеры с луком, французское жаркое, шоколадные печенья и пирожные — ты все это сумеешь оценить и поймешь меня.
Его легкий, беспечный тон вызвал у Рейчел радостное гульканье.
Тыльной стороной ладони Энн утерла слезы со щек и выпрямилась.
— А еще ты забыл про яблоки, про морковь, про…
Пит закатил глаза.
— Иногда ты говоришь совсем как мать. — Она невольно улыбнулась, до того как успелат вновь отвернуться к шкафчику. Нельзя позволять чувствам брать над собой власть, напомнила она себе и отодвинула соду в поисках детской смеси для Рейчел.
— Проклятие, — пробормотала Энн, когда поиски завершились полной неудачей.
— Ого, вот это лексика, — поцокал языком Пит. — Учти, тебя слушают нежнейшие в мире уши.
— Тогда я не забуду убирать ее подальше в те минуты, когда ты разгребаешь снег. — Энн со вздохом захлопнула дверцу шкафчика и выглянула из окна. Снежинки, кружась, неслись к земле. Это было славное время для семейного вечера, но при мысли, что придется вылезать на улицу и тащиться на машине через занесенные сугробами улицы, хотелось поежиться. — Поскольку ты теперь стал завзятой нянькой, не посидишь ли с Рейчел минут двадцать?
— Не посижу ли, а? — улыбнулся Пит Рейчел. — Мы сыграем в ладушки, если, конечно, я не забыл все слова.
— Как это такое может быть: у человека коэффициент умственного развития почти как у гения, а он не в состоянии запомнить простую считалочку, — съязвила Энн, отвлекая себя от более серьезных мыслей.
Большая рука Пита накрыла крохотную ручку девочки.
— Я вел поистине монашескую жизнь.
— И все же попытайся вспомнить, если хочешь найти с ней общий язык. Мне нужно сгонять в магазин за молочной смесью.
— Оставайся. — Схватив второй кусок пиццы, он отпихнул от себя стул. — Сегодня снова буран. Я съезжу сам. — Он на ходу обнял ее за талию и привлек к себе, чтобы поцеловать. На секунду покинув комнату, он вернулся уже в куртке, натянутой на одну руку. — Что собираешься делать?
— Включу телевизор. Может, покажут что-нибудь веселенькое.
Он прищурился, пронзив ее притворно суровым взором.
— Тебе мало смеху со мной?
— Но тебя же не будет, — ответила она в тон ему, чувствуя, что вот-вот начнет верить в такую хрупкую вещь, как любовь.
— Сделай мне воздушную кукурузу! — крикнул Пит уже у двери.
Глава 12
Пит прошел через три отдела бакалейного магазина, пока нашел полки с детским питанием и прочими принадлежностями для грудных младенцев. Нахмурившись, он принялся отыскивать ту смесь, о которой говорила ему Энн.
— О, до чего же приятно видеть молодых пап в магазине, — донесся сзади скрипучий голос. Продавщица, сухонькая женщина с седыми кудряшками, приветливо улыбнулась. — Мальчик, девочка?
— Девочка, — лаконично ответил Пит, не видя смысла в разъяснениях. Он знавал женщин, с той же восторженностью относящихся к домашним животным или цветам, живой пример тому — Лолита, совершенно серьезно утверждающая, что у животных больше ума и человечности, чем у иных людей.
Но к детям у нее было гораздо более снисходительное отношение, и Пит был ей за это чрезвычайно благодарен. Не будь Лолита такой отзывчивой в самые паршивые моменты его жизни, кто знает, что с ним было бы сейчас. Она становилась его утешительницей в дни отцовских запоев, а потом, уже заменив отца, он приходил в ее квартиру и приводил за руку братьев, чтобы поглядеть на котят, которых принесла ее кошка. Лолита понимала, в чем истинная причина таких визитов, но не говорила ни слова.
Она пропускала их в свою квартиру и не отпускала, пока они до отвала не наедались ее домашним печеньем, тем самым шоколадным печеньем, которым теперь его подкармливала по-матерински ее сестра Норма.
— Сколько ей? — спросила продавщица.
Пит, углубившись в поиски, не ответил на вопрос.
— Вот то, что надо, — вслух констатировал он и взял с полки банку.
— О, прекрасно, вы уже знаете, что ей нужно. — Кивнув для вежливости, Пит уперся глазами в маленького плюшевого медвежонка, выставленного на полке между банками и коробками.
— Одну упаковку или две?
— Две. И вот это, — добавил он, сняв с полки мишку.
Энн машинально достала упаковку попкорна из кухонного буфета и прошла к микроволновой печи. Итак, она по-настоящему влипла. Но что это? Любовь? Женщина недоверчиво покачала головой. В свое время она поклялась, что не допустит такого. Но следовало глядеть правде в глаза: если бы это не произошло сейчас, то произошло бы в самое ближайшее время. Она начала попадать все в большую зависимость от него, нуждаться в нем, разделять с ним многое. Слишком многое.
Усаживая Рейчел в манеж, Энн услышала хлопок закрываемой автомобильной двери. Для Пита — слишком рано. Может быть, он забыл название смеси? Язвительная шуточка вертелась у нее на языке, когда она выглянула из окна гостиной на улицу.
В одно мгновение в ней все перевернулось. Под уличным фонарем стоял Джером, и снежные вихри обвевали его.
Молодая мать бросилась к дочери, чтобы схватить ее и прижать к груди, но на полпути остановилась. Нельзя поддаваться панике. Нельзя давать волю страхам. Ради блага Рейчел ей надлежало взять себя в руки и трезво оценить ситуацию. Сознание лихорадочно заработало, но только одно решение приходило в голову — позвонить Кристине! Отрицательный ответ горничной не смутил Энн.
— Передайте, либо она возьмет трубку, либо я звоню в полицию, чтобы та арестовала ее отца.
Буквально через несколько секунд послышался негодующий голос Кристины.
— Ты кто такая и что себе позволяешь?
— Прибереги выход принцессы Кристины для следующего раза, — отбрила ее Энн. — Твой отец у моих дверей. Я всем этим сыта по горло. Я хочу, чтобы ты пришла сюда и рассказала ему все, как было. Ты знаешь всю правду, Кристина. Ты единственная, кому он поверит.
— Мы уже беседовали на эту тему, и мои взгляды не изменились. Я не собираюсь что-либо говорить отцу. Да, он хочет встретиться с тобой и взять под опеку дочь Кита…
— Мою дочь, — вспыхнула Энн.
Словно бы ничего не слыша, Кристина продолжила:
— Если отец хочет бороться за Рейчел, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему.
— Чудесно, — холодно сказала Энн. — Можешь делать, что тебе угодно, но я намерена тоже действовать по своему усмотрению. Если ты не появляешься здесь и не объясняешь все и немедленно, я
